света — и одного скелета просто сдуло, разорвав на части, но на его месте уже разбились новые капсулы и армия костлявых мертвецов восставала над израненной землей Паучьего Склона.
К тому времени все поле уже было распахано и сожжено взрывами и магией. Ближайший лес затянуло быстро распространяющимся пожаром, а свинцовые тучи все никак не могли пролиться дождем. Обитатели диких джунглей в ужасе расползлись от озверевших чужаков, пришедших в их дом и старательно уничтожающих все вокруг в безумной цели истребить друг друга. Мертвые тела, присыпанные землей и копотью, перемолотые вместе с грудами почерневшего металла, укрыли территорию так, что живым уже негде было ступить.
Я же, старательно отбиваясь мечом и разбрасывая капсулы, вдруг с сожалением вспомнил о некроносорогах. Орава этих тупых, но выносливых чудовищ сейчас бы здорово нам помогла… Тогда, в «НекроИнкубаторе», меня шокировало такое варварство, эксперименты казались бесчеловечным издевательством. Но не теперь. Я даже не замечал, как что-то внутри меня ломается, как извращается мое восприятие мира, и то, что было отвратительным и аморальным в мирной жизни, на войне вдруг перестало быть таким уж неприемлемым. Сейчас мне не было жаль никого — ни измученных животных, ни несчастных зомби. Пусть лучше умирают они. И мне уже все равно, как долго ученые будут изучать перед этим «степень их живучести», лишь бы больше не спотыкаться на поле боя об убитых хадаганцев, орков и даже, астрал с ними, восставших Зэм.
Еще пара вспышек — и нескольких скелетов смело магией. Но несмотря на это, мы сумели еще немного откинуть Лигу назад. Казалось, что Империя одерживает верх, как внезапно сильный порыв ветра на несколько секунд развеял густой дым над полем, открыв взору покатый склон холма. Пока мы давили противника в центре и по левому краю, наш правый фланг, где на возвышенности держали оборону маги, нес ужасающие потери, катастрофически быстро отступая под натиском врага. Лигийцы, сумев быстро перебросить туда часть своих сил и таким образом ослабив центр, теперь уверенно поднимались вверх по склону. Наши войска уже среагировали на этот молниеносный марш-бросок и тоже сдвигались к правому флангу, но не настолько быстро, чтобы погасить лигийский маневр, грозивший нам печальным финалом. Ведь если противник займет высоту, откуда так легко вести обстрел по всей территории, то битву можно считать проигранной.
— Старик! — завопил я, срывая голос, но невообразимый шум вокруг перекричать было невозможно.
Дрейка я не видел и не знал, жив ли он еще. Тележка с капсулами рядом загорелась и я наглотался дыма и закашлялся, едва не пропустив удар меча — лезвие просвистело в паре сантиметров от моей груди. Отбив его наотмашь, я снова закричал:
— СТАРИ-И-ИК!
Услышал он меня, почувствовал ли, но спустя несколько секунд, издавая жуткий рык и разгоняя крыльями дым, показался мой дрейк, одним махом отшвырнув атакующих меня противников. Его перепончатые крылья в некоторых местах были порваны, окутанные мистическим светом кости неестественно вывернуты, но он был жив и преданно смотрел на меня зелеными глазами, готовый идти за мной до последнего. Я, выхватив из горевшей тележки три целые капсулы с боевыми скелетами, запрыгнул ему на спину и направил по склону вверх.
Трех капсул конечно будет мало, чтобы отбить холм, но все же это какая-никакая подмога. Если бы рядом со мной находился еще кто-то верхом, то я бы подал знак следовать за мной, но оглядевшись, я понял, что уцелевших наездников не осталось, а на то, чтобы перебежать с левого края до правого через все поле на своих двоих, уйдет слишком много времени. И мы со Стариком мчались по склону, перепрыгивая через все препятствия, не обращая внимания на кипевший вокруг бой.
Я был не единственным, кто подумал о скелетах. Пока я с капсулами пересекал покатое поле, наверху уже появлялись огромные костяные фигуры. Однако, лигийцы сумели подняться достаточно высоко, чтобы заполучить преимущество и расстреливать сверху поднятых мертвецов огненными заклятиями, от которых те быстро рассыпались. Ситуация становилась плачевной, так как противник все еще продолжал подъем и мы никак не могли это остановить.
Не знаю, зачем я вскинул взгляд на самый верх, где на макушке Паучьего Склона, едва различимое сквозь пелену дыма, светилось Место Силы. Меня вдруг пронзила безумная мысль.
— Давай, Старик, туда! — закричал я.
Каким-то образом он понял. Расправив крылья, дрейк взмыл в небо, вложив в этот отчаянный прыжок все свои силы. Мы пронеслись над головами воюющих сторон, умудрившись за раз перекрыть огромное расстояние. Нас пытались атаковать, я видел и стрелы возле себя, и вспышки проклятий, но золотой кокон, окруживший меня и дрейка, отвел их в сторону. Какой-то жрец защитил одинокого имперского наездника, рвущегося сквозь бой, мимо своих и чужих, туда, на самый верх, где сверкает древняя магия…
Меня снова посетило ощущение собственной неуязвимости. Я видел цель и упрямо мчался к ней через огонь, через стрелы, через боль и усталость, обгоняя смерть, дышащую мне в затылок. Разве могло в этот момент хоть что-то остановить меня? Место Силы было совсем уже близко, когда жесткий удар в бок повалил Старика на землю, выбив меня из седла. Сгруппировавшись, чтобы не разбить капсулы, я серьезно приложился спиной, но даже это не поколебало моей уверенности. Нас сразу настигло несколько лигийцев, набросившихся на меня, но дрейк, превозмогая боль, встал между мной и противником, грозно клацая клыками. Его и так уже раненное крыло теперь и вовсе болталось плетью, но сдаваться Старик не собирался.
Тяжело поднявшись на ноги, я оглянулся. До Места Силы подать рукой… Дрейк больше не мог двигаться, но все еще прикрывал меня, не подпуская никого. И я побежал. Всего лишь несколько метров и я на месте. Магический вихрь уже слепил мне глаза ярким светом, когда я ощутил сильный толчок в спину. А в следующее мгновение я в подробностях прочувствовал, как разрываются мои мышцы, как вскрываются мои жилы, как дробятся мои ребра, когда лигийская стрела наконец достигла своей цели.
Но и я достиг цели тоже…
Капсулы сами выпали из моих рук, ударившись о камни и разбившись, но дальше я ничего уже не видел. Все вокруг стало расплывчатым, в голове помутнело от боли, и сознание начало меня покидать. Может быть, если я умру здесь, свои меня найдут, вылечат и воскресят? Если, конечно, будет кому меня искать.
Я так и не понял, сколько времени был в отключке, и был ли вообще. Но боль вроде бы никуда не исчезала, хотя и
