легких на фоне эмоционального потрясения и полного истощения убило ее. И кто-то зачем-то привлек мою душу на ее место.
— Болезнь поменяла, — говорю то, что и другим. ― Измена… Иногда эти вещи делают так, что человек становится совсем другим…
Мы подавленно умолкаем. А через минуту останавливается и карета.
— Приехали, — объявляет Уилл. Лицо озаряет улыбка, будто несколько минут назад не хмурился. Первый выпрыгивает из кареты. Я за ним медленно с помощью лакея. Кто же все-таки этот Вефандинг, заставляющий брата настолько радоваться. Ужас как интересно.
Перед нами высокое здание. Пышные кусты раскинулись вдоль подъездной аллеи. Стены увиты плющом. Колонны держат крышу как атланты. У меня так и вертится на языке вопрос — где мы и что здесь забыли? Здание совсем не похоже на жилой дом. Однако Уилл себя чувствует очень уверенно. И снова хватает за руку.
― Пойдем! ― чуть не приплясывает. ― Сейчас ты с ним познакомишься!
Я едва успеваю за ним. Проходим двустворчатую дверь, широкий коридор со множеством дверей. Здание очень сильно напоминает университет, но здесь слишком тихо для учебного заведения.
Пристально смотрю по сторонам. Портреты и мудрые слова бородатых дядей, высеченные на позолоченных досках, еще больше убеждают в предположении.
— Еще немного, Вив. Ты должна, должна с ним познакомиться.
Теперь Уилл похож на самого обычного мальчика. Такого как Любчик. Беззаботного, полного энергии и энтузиазма и открытого к общению.
Мы, как ни странно, не поднимаемся по широкой крутой лестнице. А наоборот, сворачиваем в боковой коридор и спускаемся. Холодное полутемное помещение выглядит немного жутковато. Здесь также полно одинаковых белых дверей с обеих сторон. Но Уилл безошибочно находит нужную и без стука ныряет в нее. Я следую за ним, как теленок на веревочке.
— Мистер Вефандинг, это я! — вопит малыш. ― И у меня есть новая идея!
Комнатка похожа не на лабораторию. Запах сухих трав, химических веществ и приправ врезается в нос и заставляет громко чихнуть.
— Рад тебя видеть, Уилл, — слышится из глубины приятный мужской голос.
Догадываюсь, что Вефандинг скорее всего преподаватель, ученый, который взял опеку над братом. Воображение рисует сухого бородатого мужчину, похожего на Дамблдора или Мерлина. Но когда он выступает на свет, мое сердце подпрыгивает к горлу и камнем бухает вниз. Такого красавчика я только в кино не видела. Неужели он посвящает свое время нудной педагогике и исследованиям? Представляю реакцию девушек студенток на него. Даже не сразу вспоминаю, что женщины в Лесфарии не получают образование.
— А что за очаровательная леди с тобой, Уилл, — улыбка выгибает идеальные губы и страстный взгляд ярко-синих глаз пробегается по мне, заставляя покраснеть.
— Моя сестра Вивьен, — небрежно машет рукой в мою сторону и снова переходит к делу. ― Я вот тут подумал… Все наши действия были направлены на взрослых особей. А если повлиять на внутриутробное развитие, когда только закладываются признаки…
— Очень приятно, ― кланяется мужчина, стараясь одновременно уделить внимание брату и мне. — Сэр Бентлей Вефандинг.
― Леди Вивьен Роуз, ― приседаю в ответ.
Уилл и дальше тараторит. И Вефандингу приходится переключить внимание на него. Виноватая улыбка на мгновение касается губ и исчезает. Симпатичный ученый теперь полностью прикован к брату.
Я оставляю их разбираться со своими делами. Изредка прислушиваюсь к разговору, пытаясь найти что-то подозрительное. Однако зря. Они действительно обсуждают жеребят и подбирают кандидатур на эксперимент. А также решают, какое направление силы должен применить Уильям, чтобы повлиять на геном животных. Слово «геном» конечно не звучит. Это я уже от себя дорисовываю картинку.
Пока эти двое болтают, я медленно обхожу лабораторию. Внимательно рассматриваю пособия на полках, разные вещества в баночках, засушенные травы, заспиртованных мелких животных. Интересно, хоть и немного жутковато.
— Простите. Для леди здесь, пожалуй, не очень уютно, — вдруг раздается совсем рядом.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от неожиданности — все же не трусливая мышь. Поворачиваюсь и встречаюсь взглядом с невероятными синими глазами. Даже не уверена, может ли у людей быть такой пронзительно чистый оттенок.
— Нет, что вы, — качаю головой. ― Конечно, это не картина галерея, и не витрина с пирожными или цветами, однако очень интересно. Кроме… э-э-э… кроме некоторых… м-м-м… экспонатов.
Мягкий смех звучит как бархат. И кровь снова начинает приливать к щекам.
— Уилл не рассказывал, что имеет такую обворожительную сестру… он вообще о сестрах не очень любил рассказывать.
Пожимаю плечами и вдруг порывисто оборачиваюсь. Где же Уилл, если этот Вефандинг разговаривает со мной?
— Не беспокойтесь, — словно читает мои мысли. ― Уилл в подсобке ищет корень стратолиста и настойку календулы. Жеребенок поранил ногу. Гуверт просил.
Складываю руки за спиной, смотрю придирчиво на ученого. Он, конечно, прекрасен, как олимпийский бог, однако я старшая сестра, и нечего голову терять от хорошенькой мордашки.
― А что вы собственно затеваете? Почему работаете с ребенком? ― строго смотрю. — Неужели у такого уважаемого ученого нет более интересных и важных занятий?
На мгновение в глазах сэра Бентлея Вефандинга появляется нечто похожее на острое любопытство, не имеющее ничего общего с любопытством к миловидной женщине. Но этот мгновенный отблеск быстро исчезает. И милая улыбка снова появляется на лице.
― Уилл особый ребенок. Наш будущий студент. Свою научную работу он начал, признаюсь, раньше, чем остальные ученики. Однако он действительно гениален. С уникальным даром. Два замечательных показателя сошлись в одном человеке. Это невероятно. Я был бы плохим учителем, если бы не начал огранку этого алмаза. Ребенок стремится к знаниям — я могу их дать.
Смотрит пристально на меня. Но я продолжаю хмуриться. Даже сердце не вздрагивает. Это здесь общество наивное. А я с Земли и хочу быть уверенной, что Уиллу безопасно общаться с взрослым мужчиной. Внезапные сплетни об измене и смерти лорда Роуза, а также другие подозрительные детали заставляют сомневаться в том, что свадьба с Джеффри самая большая моя проблема.
А сэр Бентлей тем временем продолжает. Его пыл крепнет, и истинная душа ученого становится еще более заметной. Только фанатично влюбленный в науку может говорить с подобным энтузиазмом.
— Уильям способен совершить прорыв не только в сфере коневодства. Способен изменить буквально все животноводство. Правда, пока он этого не понимает. Да и не известно, дадут ли эти разработки результат. Но начало положено. И уверен, что результаты экспериментов точно помогут кому-то в будущем повлиять на природу вещей.
Не знаю, сколько бы длилась эта весьма интересная лекция, однако пылкую речь прерывает Уилл. Он появляется из боковых узких дверей, едва неся пузырьки с настойками. Банки,
