Главное же, в Россию можно было быстро вернуться, случись там что. А то, что должно было случиться, не трудно было предугадать: года не прошло, как Павел всем поперёк горла встал. Указы издавал один безумнее другого, прусским порядкам подражая, как и отец его. Пётр Фёдорович не успел, однако, покуражиться, над людьми поизмываться, а этот уродец тысячи людей погубил, в крепость посадил, сослал, заклеймил калёным железом. При нём в России вздохнуть лишний раз боялись…
Вот тогда и состоялся у меня памятный разговор с Загряжской. Она приехала к нам в Дрезден и всё ужасалась тому, как правит Павел, всплакнула даже.
— Что же вы его терпите? — спрашиваю.
— А что же прикажешь с ним делать? Не задушить же его, батюшка? — говорит Загряжская.
— А почему же нет, матушка? — отвечаю я.
Загряжская заохала, — как, де, можно! да и найдутся ли те, кто на такое отважится?..
— Неужто в России смелые люди перевелись? Не верю! — говорю. — Помяните моё слово, будет ему отмщение.
Пророческими мои слова оказались: пришло отмщение к Павлу, нашлись смелые люди…
Помимо того, что вся Россия после его смерти облегчённо вздохнула, у меня самого камень с сердца свалился: за Аннушку я опасался, чтобы император не приказал выдать её замуж против желания…
Как только мы о смерти Павла узнали, тут же в Россию выехали: император Александр Павлович собственноручное письмо мне написал, в котором выказывал благорасположение и изъявил желание видеть меня в Петербурге. При личной аудиенции государь-император был со мной весьма любезен и уважителен и предложил в государственных делах поучаствовать.
Екатерина I.
Художник Ж.-М. Натье
Я вынужден был, однако, от его предложения отказаться: годами уже стар и новых веяний не знаю; я человек екатерининского века, не нынешнего.
И.С. Брыкин
Екатерина и Елизавета
Иван Саввич Брыкин более 80 лет был смотрителем царской усадьбы Измайлово под Москвой, а всего прожил 115 лет (1706–1821). Он лично встречал многих правителей Руси; московский историк Иван Снегирев, правнук Ивана Брыкина, записал его мемуары, а о смерти Брыкина сообщил следующее: «Измайловский старожил, Иван Саввич Брыкин погребён на погосте, на северной стороне церкви Рождества Христова в селе Измайлове. На каменном надгробии его прочтете надпись: «Здесь лежит бездетный, более ста лет старец Коллежский Ассесор Иван Саввич Брыкин, урожденец родовой вотчины Романовых, дворцового села Измайлова, преставившийся 1821 года, Марта 30, в среду».
Императрица Елизавета
…Матушка императрицы Елизаветы Петровны, государыня Екатерина Алексеевна Первая была не гордая и простая. Она и была из простых: поговаривали, что её родители-чухонцы крестьянствовали, а она в молодости служанкой была в богатом доме. Государь Пётр Алексеевич Первый сильно её любил, не в пример, как свою первую жену Евдокию Лопухину — как говорится, первая жена постель нагреет, тут и вторая подоспеет…
Внешностью государыня Екаьтерина Алексеевна тоже была проста — рост малый, тело дородное, волосы смоляные, лицо чернявое; в Измайлове многие бабы были краше её. Одевалась она неприглядно: платья носила мешковатые, будто не по ней сшитые; на шею навешивала с дюжину амулетов и образков, так что при ходьбе они на ней стучали и гремели.
У нас шептались: чего государь в ней нашёл? Уж не околдовала ли она его чем? А ответ прост был: Екатерина Алексеевна всегда шла за Петром Алексеевичем, как нитка за иголкой, ни в чём ему не перечила, ни в чём не упрекала, но постоянную заботу оказывала и одна могла его нрав смягчить.
Терпению её сам Иов-многотерпец позавидовал бы, тяжко ей с государем приходилось: он хоть и любил Екатерину Алексеевну, но помыкал ею безмерно — не всякий мужик так со своей бабой обращается. Швырнёт, бывало, ей свои порвавшиеся чулки: «Катя, заштопай!»; пуговица оторвётся: «Катя, пришей!»; рубаха грязная: «Катя, постирай!». Да разве некому было царю заштопать, пришить и постирать? Нет, он её заставлял!
И готовила она сама: на кухне стряпала едва не каждый день, кухарки государыню почти что за свою считали. И стол сама накрывала — хорошо, хоть посуду не мыла, да и то случалось…
От болезней лечила Петра Алексеевича успешнее лекарей и даже припадки падучей болезни у него могла сдерживать. Мне ни разу не пришлось видеть, как он бился в падучей, но те, кто видели, говорили, что это было страшно. Он начинал сперва размахивать руками и несвязно выкрикивать, потом хрипел, пускал пену изо рта, падал на землю и бился в судорогах. Никто не мог предугадать, когда припадок у него начнётся и сколько будет продолжаться, и средства никакие не помогали, но Екатерина Алексеевна каким-то нутряным бабьим чутьём предугадывала и предупредить способна была. Прижмёт она его к себе, погладит, пошепчет что-то, он и заснёт, а как проснётся, уже бодр и свеж.
Верно, и за это он её ценил, однако от ярости его и ей пощады не было. Начнёт её ругать, так хоть святых вон выноси: ругаться он был мастер, научился у солдатни, да у матросов. А то и кинет в неё чем-нибудь, а то и стулья или столы крушит, а на выходе так дверью хлопнет, что притолоку после приходилось чинить. Случалось, что и бил Екатерину Алексеевну — уж как она кричала, горемычная! Однако виду не подавала: выйдет на следующий день к гостям государевым и улыбается, как ни в чём не бывало, только на лице густая пудра, чтобы синяки скрыть…
Рожала она от государя много, — не то одиннадцать, не то двенадцать детей у них было; в живых остались две дочери: Анна и Елизавета. одна стала матерью государя-императора Петра Третьего, другая — сама на трон взошла…
* * *
Обиднее всего было Екатерине Алексеевне терпеть постоянные измены государя: его бес похотливый всё время искушал, толкая к прелюбодейству. В молодости, говорят, Пётр Алексеевич и содомским грехом был одержим — творил блуд и со знатными юношами, и с солдатами, и с матросами. Светлейший князь Александр Данилович Меншиков, по слухам, с этого вверх во власть пошёл: в юности он смазлив был, и государь затащил его в свою постель, яко шлюшку какую.
Меншикова я видел, когда он вместе с государем Петром Алексеевичем приезжал в Измайлово. Его у нас не любили: надменен был и спесив, держал себя так, будто Бога за бороду схватил. Екатерина Алексеевна в прошлые годы его полюбовницей была, а уж потом к государю перешла, однако с той поры и до последнего года
