— Посиди еще, подумай — заметив подъехавший к подъезду «фольксваген», оборвал я его — Может, поумнее станешь. И помощнице моей передай, чтобы не волновалась, мы скоро вернемся. А до той поры оставляю ее за старшую. Пусть за квартирой присмотрит.
Глава 7
Приятно все же, что есть на земном шаре места, где никогда и ничего не меняется. Где-то царствуют инновации всех мастей и видов, создаются и рушатся корпорации, выходят новые «айфоны», известные артистки осваивают космос, а здесь, на станции «Шаликово» все так же, как было и пять, и десять, и двадцать лет назад. Шелуха от семечек на платформе, выщербленные ступени, ведущие в вечному мини-болотцу, через которое надо перебираться по сгнившей во времена царя Гороха доске, и золотозубые водители-южане, готовые на своих тюнингованных «четверках» и «шестерках» отвезти безлошадных дачников хоть куда и хоть когда. За символическую плату в пятьсот рублей, э!
— Брат, куда надо? — залихватски крикнул мне один из них — С ветерком ехать станем, мамой клянусь!
А я ведь этого весельчака помню. Нет, серьезно. Как же его… А! Талгат. Точно, Талгат.
— Что, так и не купил себе «Паджеру»? — подошел я к раздолбанной «четверке», которая, похоже, ездила на одних морально-волевых качествах — Не удалось накопить на нее?
— Брат жениться надумал! — экспрессивно взмахнул руками парень — Все деньги на свадьбу ему отдал. А как по-другому? Родня! Надо чтобы не хуже, чем у других. Традиции такие, понимаешь? А ты откуда про «паджеру» знаешь? Ездил со мной уже, да?
— Давно — улыбнулся я — Года три назад ты меня в Лозовку отвозил. Ну, почти в Лозовку. У поля высадил и удачи пожелал.
— Э, помню тебя! — хлопнул себя по ляжкам водитель — Помню, да! С тобой женщина была. Эх, какая женщина! Уф-уф, а не женщина! Жена твоя, да? Отвечаю, все тебе завидуют. Чего сегодня без нее?
— Решил нервы себе поберечь, потому дома оставил. Там же опять пешком идти придется. Ну, ты же в курсе, какие там дороги? Не проедешь по весне ни за что. Так ведь орать станет, винить меня во всем. Оно мне надо?
— Женщины — понимающе покивал Талгат — Жить с ними тяжело, а зарезать жалко. Э, брат, давай я тебя до поворота на «Глухарево» отвезу, а оттуда ты через лес пойдешь. Компас в телефон есть? Вот. Через поле к дороге сейчас никак не получится идти, там даже танк застрянет, отвечаю. Как другу скидка делаю. Всего семьсот рублей возьму.
Вообще-то мне транспорт был нафиг не нужен, но отчего-то мне захотелось прокатиться с обещанным ветерком. А почему бы и нет?
— Так «Глухарево» куда ближе отсюда — рассмеялся я — Чуть ли не вдвое. Раньше ты за такой путь пятихатку просил, откуда сейчас семьсот взялось?
— Инфляция, э! — очень убедительно сказал Талгат, выпучив свои черные глаза.
— Ладно, погнали — я залез в салон — Только у продуктового останови, надо харчей прикупить.
Надо ради правды заметить, что парнем Талгат оказался совестливым. Нет, цену он не снизил, когда мы тормознули около придорожных березок, радующих глаз свежей зеленью, но зато весьма искренне мне предложил:
— Короче, если в лесу заблудишься, то звони. Вот бумажка с телефон, бери. Я сюда приеду, ракета в небо запущу. У меня ракетница есть, один черт мне там… Неважно, короче. Ты увидишь, откуда она полетела, к дороге выйдешь, я тебя на станцию отвезу обратно.
— Хороший ты человек, Талгат — даже как-то растрогался я — Всегда ближнему готов помочь.
— Ага — широко улыбнулся водитель — И возьму недорого. Три тысячи всего. Клянусь, себе в убыток! Но не жалко, ты же мне теперь как брат!
Нет, правда трогательно. Он же не знает, что где-где, а в этом лесу я не заблужусь никогда. И вообще ни в каком не заблужусь. Я научился чувствовать лес, улавливать его настроение по шелесту листьев, понимать закономерности плетения тропинок. Меня давно не пугает стена деревьев, ненадолго возвращающая человека из простого и понятного ему мира, где есть телевидение, ЖКХ, «Жиллет» и «Бургер кинг» в тот, где жили его предки. И неплохо жили, ради правды. Да, куда проще и незатейливей в бытовом смысле, зато понятнее и честнее. Когда у человека почти ничего нет за душой, ему нет смысла врать, ни себе, ни окружающим. А когда между людьми не стоят ложь и страх, то жизнь не кажется совсем уж безнадежной.
Я прошел с километр, испытывая невероятное удовольствие созерцая все то, что меня сейчас окружало. Ей-ей, только в весеннем лесу можно дышать вот так, полной грудью. Причем здесь воздух был прямо-таки медвяный. Не в обиду лешему из того леса, что близ родительской дачи находится, но тут мне куда лучше, чем у него в гостях.
Может, потому что здесь неподалеку находится мой дом? Нет, дача тоже входит в данную категорию, но тут все же другое. Этот дом — он только мой, и больше ничей. Он — моя крепость в самом прямом смысле.
Я достал из пакета классический продуктовый набор под названием «Угощайся, лесовик», выложил его на пенек, обнаружившийся слева от тропинки, по которой я шел, поклонился и произнес:
— Здравствуй, дядя Ермолай. Вот я и вернулся!
— Да уж вижу — оказалось, что Лесной Хозяин находится у меня за спиной. Причем, не исключено, что уже давненько — Загулял ты, парень. Ой, загулял. Кой год нос сюда не кажешь.
— Кабы мог — давно бы приехал — заверил его я — Но все дела да случаи, причем не в наших землях, а далеко отсюда.
— За морем теплее, а у нас светлее — назидательно произнес лесовик, беря с пня кругляш «столичного» — Дом есть дом, не след его надолго оставлять. Тем более с такими соседками, как у тебя.
— Ну, за дом как раз не страшно — я рассмеялся — У меня там такой домовик — что ты! Он этих соседок вые… Кхм… Отчитает и высушит, короче. А вообще — да. Там, конечно, здорово, интересно, но народ не то, что у нас. Неинтересно с ними. Знаешь, под конец я даже Дарью Семеновну пресловутую был бы рад повидать, вот до чего дошел!
— На чужой сторонушке рад своей воронушке — поддержал меня дядя Ермолай, отламывая горбушку — Только вряд ли она куда отправится, особенно теперь. Не вылазит она из Лозовки.
О как. А почему — «особенно»? Интересненько!
— Глаз-то как сразу заиграл! — захихикал леший — Поднялся вон, как борзая собака. Тут с такими лет двести назад баре охотились, которым местные земли принадлежали. Псы те были уродливые, глупые, но зайца и иную дичину брали очень ловко. Как-то раз даже меня чуть на зуб не попробовали, во как!
— Так интересно же. Чего такое с соседкой моей случилось? Кто ей глаз на задницу натянул? Ты же это имел в виду?
— Ну, это, не это… — лукаво прищурился старичок и впился зубами в хлеб.
Вот нравятся ему эдакие театральные эффекты, я это еще тогда, в позапрошлом году, понял. Он, в отличии от других мне знакомых лесовиков, в душе, похоже, актер. Ну, а почему нет? Чего в мире только не бывает.
