попросту не в состоянии выдавить ни слова. Мне даже начинает казаться, что я слышу, как звенят мои несчастные яйца. Не динамщица она, как же.
– Ты в порядке? – встревоженно спрашивает Олеся, так и не дождавшись ответа на предыдущие реплики. Я выразительно показываю взглядом на свою вздувшуюся ширинку и мрачно ухмыляюсь, заметив, как вспыхивают ее щеки. – Сам виноват. Вот и мучайся теперь, – неожиданно раздражается она и, сложив руки на груди, отворачивается к своему окну. – Отвези меня обратно, – капризно требует маленькая стерва.
Вы посмотрите на нее. Еще и обиженку из себя строит. Стиснув зубы, я завожу свою «шмаровозку» и выезжаю с парковки.
– Нет секса, нет бургеров, да, Саш? – дерзит обнаглевшая Веснушка, стреляя в меня ядовитым взглядом.
– Фастфуд содержит большое количество консервантов, усилителей вкуса, красителей, которые не приносят пользу организму. Кроме того, подобная пища вызывает привыкание. Если не хочешь через пару лет превратиться в жирную корову, постарайся питаться полезными продуктами, – выдаю я самую длинную за нашу поездку речь.
– Хамло, – огрызается Леся.
– Малолетка безмозглая.
Олеся
Это я? Я – малолетка безмозглая? А он-то сам кто? Нарцисс недоделанный. Двадцать семь лет, а ума нет и не предвидится.
Еще ни один парень не доводил меня до крайней стадии бешенства, хотя пытались многие. Я – добрый человек, мне, вообще, не свойственны агрессивные эмоции и животные инстинкты, но Страйк умудрился пробудить и то и другое одновременно. Невыносимый человек. Наглец и эгоист, каких поискать. Грубиян, бабник, самодовольная сволочь. А я… я просто дура. Наивная малолетка. Все-таки правильно он сказал. С моим жалким опытом от таких, как Кравцов, надо держаться подальше.
Обидно, черт бы его побрал. Я же от чистого сердца, поддержать хотела, поговорить, отвлечь от семейных проблем. Отвлекла, блин. Сижу теперь в мокрых трусах и со злобным неудовлетворенным мужиком за рулем. Оно мне надо, вообще?
– Смотри не лопни, – насмехается Кравцов, комментируя мой надутый вид. Плевать. Мне по барабану, что он обо мне думает.
Отвернувшись к окну, мысленно отгораживаюсь от источника раздражения, представляю, что между нами не полметра расстояния, а как минимум горный хребет, как максимум никем еще не покорённый Кайлас. Пару раз сбросив Страйка в пропасть в своем воображении, немного расслабляюсь и в какой-то момент даже умудряюсь задремать и увидеть весьма реалистичный сон с прикованным цепями к склону горы Страйком и клюющей его печень орлицей, которой, само собой, была я.
– Хватит дрыхнуть. Приехали, – обламывает меня его бесячий голос на самом интересном. Во сне он умолял меня сжалиться, обливаясь кровавыми слезами, а в действительности бесцеремонно трясет за плечо с такой силой, что я несильно ударяюсь головой о стекло.
– Совсем спятил? – возмущенно сиплю спросонья.
– Извини, я не специально, – поразив меня до глубины души, неожиданно извиняется Кравцов, глядя в глаза с неподдельным беспокойством. – Больно? – взяв меня за локоть, тянет на себя, собираясь устроить медосмотр моей головы.
– Нормально все, – отпихнув нахала от себя, отстегиваю ремень безопасности и выпрыгиваю на дорогу, от души грохнув дверцей.
Брр, ну и холодина. Стуча зубами, почти вприпрыжку держу курс на свою брошенную Киюшу. На улице заметно посвежело, накрапывает дождик, ледяной ветер пронизывает с головы до ног, а в желудке противно сосет от голода. Была бы сытая, так бы не замерзла.
Слышу, как за спиной снова хлопает дверь, пиликает сигнализация, гравий скрипит под подошвами кроссовок. А его куда понесло? – размышляю я, заледеневшими пальцами доставая из кармана ключи от машины. Судя по звуку шагов, Кравцов идет не за мной, а в сторону забора. Решил еще раз отмутузить папашу-блядуна? Не то, чтобы я против. Предателей и изменщиков терпеть ненавижу, но руки Кравцова реально жалко. Он вроде и правда подающий надежды хирург. Можно же серьёзно покалечиться, и я сейчас не про его отца. Обидно – вот так глупо, из-за чужой дурости поставить крест на своей карьере.
Озадаченно оглянувшись, я вижу, как Саша подходит к воротам и с размаху что-то швыряет через них. Раздаётся характерный стук приземлившегося на асфальт неизвестного предмета. Там же не бомба? Нет?
– Подкинешь до города? – развернувшись ко мне лицом, как ни в чем не бывало интересуется Кравцов. От его зашкаливающей наглости у меня аж зубы сводит.
– Да пошел ты, – показав парню фак, я сажусь в машину и завожу свою ласточку. Но на этом наши злоключения не кончаются, потому что выехать этот мудак мне не дает, встав столбом прямо перед автомобилем. – Свали на хрен, Страйк, – опустив стекло, ору я на него.
– Ты мне должна, Веснушка, – сунув руки в карманы, невозмутимо заявляет засранец.
– С фига ли? – насмешливо бросаю я.
– Я тебя в Бирюлево возил? Возил. Еще и денег блохастым иждивенцам пожертвовал, – перечисляет с глумливой улыбкой Кравцов.
– За благотворительность благодарность не спрашивают.
– В отличие от тебя я в волонтеры не записывался.
– Ну и гондон ты, Кравцов.
– Ты час назад меня хамом называла, а сама-то, – ухмыляется он.
– Вот именно, Страйк. Зачем тебе такая невоспитанная компания. Садись в свой драндулет и езжай куда хочешь, подхватив по пути пару проституток. Они уже на смену заступили. Поспеши, иначе самые страшные останутся.
– Ты не поняла, Веснушка, – он опирается ладонями на капот, давая понять, что с места не сдвинется, пока не добьется своего. – Нет у меня больше ни шмаровозки, ни драндулета. Буду теперь ездить исключительно на одиннадцатом маршруте, – показывает мне два пальца. Хорошо, что оба на одной руке, иначе я бы его точно переехала.
– Так ты ключи, что ли, через забор выкинул? – осеняет меня с задержкой.
– Дошло до шутихи. Аллилуйя! – восклицает он, выразительно закатив глаза.
– Папин подарок решил вернуть? А у тебя оказывается яйца есть, – насмешливо скривив губы, признаю я очевидный и лично проверенный факт. – Вот только на одиннадцатом далеко не уедешь. Отсюда до города часа три пешком.
– Вот и спасай меня, благотворительница. Я же теперь нуждающийся, – Страйк разводит руками, состроив уморительно-несчастную физиономию.
– Таких нуждающихся на каждом повороте с десяток насобирать можно, – фыркаю я, нехотя открывая пассажирскую дверь. Он, конечно, козел каких мало, но не бросать же его тут. Замерзнет. – Ладно, Кравцов, черт с тобой. Отвезу.
– Спасибо, благодетельница. Век не забуду твою доброту, – просияв, обещает Страйк.
– Даже не мечтай. Спасибо не прокатит. Теперь ты мне должен, Кравцов, – заявляю, когда он вальяжно разваливается на соседнем сиденье.
– Натурой возьмешь? – самодовольно лыбится Кравцов. Теперь приходит мой черед закатывать глаза. – Шучу я, Веснушка. Отработаю, не ссы.
– Куда тебя? – спрашиваю я, вырулив наконец на дорогу.
– До первого попавшегося метро. Дальше сам доберусь, – внезапно помрачнев, отзывается Страйк. Похоже, до Кравцова только сейчас дошло, что в ближайшее время московское метро станет для него основным способом передвижения по городу. Если финансы позволяют, можно и на такси, но я не уверена, что помощник хирурга настолько хорошо зарабатывает, чтобы позволить себе личного водителя.
Мда, без папиной помощи Страйку придется учиться экономить и рассчитывать только на себя. Это, в принципе, не так уж и плохо. Повзрослеет парень, на ноги встанет, на мир другими глазами посмотрит.
– Адрес какой? – сжалившись, уточняю у Кравцова. – Говори быстрее, я в навигатор забью, пока стоим на светофоре. – он косится на меня с нескрываемым удивлением, но не спорит. Диктует.
– Спасибо, Олеся, – благодарит абсолютно искренне. Может же, когда захочет. Жаль только, что хочет он крайне редко.
Честно говоря, я и сама не ожидала от себя подобного аттракциона щедрости. Вся злость на Страйка испаряется, как по щелчку пальцев. Ситуация в семье Кравцовых и правда аховая. Врагу не пожелаешь. Мои родители друг с друга пушинки сдувают. За двадцать лет брака ни одной крупной ссоры. Я, по крайней мере, ни разу не слышала, чтобы они кричали друг на друга или спорили.
– Извини за малолетку, – еще больше реабилитируется в моих глазах Кравцов. – Я так на самом деле не думаю. Есть у тебя свои странности, но…
– Остановись, пока все не испортил, – советую я. Он послушно замолкает, уставившись в лобовое стекло. – Так и быть, прощаю. И ты ничего мне не должен.
Саша молча кивает, отрешенно наблюдая за дворниками, размазывающими по стеклу дождевые
