им мире. Хуже того, с рядом навязчивых идей. Ты разве не заметила странные взгляд?
— Нет. Он не смотрел никому в глаза, когда входил. Все больше под ноги глядел. Но это и понятно — там ступеньки.
— А зря. Взгляд его выдает с головой. Он туда пошел по наводке, как выяснил Артузов. Сейчас этого знакомого пытаются найти. Тот ему сказал, что в магазин завезли новые украшения из золота и скоро будет инкассация. То есть, там есть и наличность, причем много, и в достатке изделий из золота, которые можно переплавить и реализовать потом без оглядки на его происхождение.
— Но это ведь не правда. — нахмурилась Любовь Петровна.
— Верно. Не правда. Инкассация была с утра и наличности в кассе хватало только для размена и сдачи. Да и с золотыми изделиями там проблема. Магазин специализируется на камнях и кости. Так что, следствие, в сотрудничестве с врачами, предполагают, что он начал бы психовать, когда узнал, что нет ни денег, ни золота. Скорее всего стал бы стрелять. И вероятность твоей гибели они оценивают выше чем в семьдесят процентов. Магазинчик маленький. Людей почти нет. И… ну ты и так понимаешь.
— Покушение?
— Скорее всего. Но хитрое. Враг стал интереснее работать.
— Не удивлюсь, если попробует в следующий раз действовать через банщика или массажиста. Я уже поставил задачу службе безопасности. Они формируют сетку людей, с которыми мы постоянно контактируем вне работы. И проверяют их контакты и то, чем они живут.
— Ты представляешь, сколько это работы? Особенно в моем случае?
— Представляю. Поэтому тебе нужно будет водить с собой… хм… секретаря.
— И что люди подумают? — усмехнулась Любовь Петровна. — Молодой, здоровый парень, ходящий хвостиком рядом. Даже в баню. Нужно ли нам это?
— Ну… — задумался Фрунзе. — В принципе да, ты права. Лучше, чтобы тебя сопровождала специально подготовленная женщина.
— И тебя тоже, — вполне серьезно произнесла супруга.
— А ты ревновать не будешь?
— Брось. Раньше я постоянно ездила за тобой из-за ревности и страха потерять семью. Но сейчас дел так много, что на это почти не остается времени. Поэтому я стала относится спокойно к твоим разъездам.
— Ты ведь понимаешь, о чем я.
— Понимаю. И надеюсь, тебе хватит ума не спать с подчиненными. А ты вроде как не дурак.
— Отрадно это слышать. — усмехнулся Фрунзе.
— Ты уже знаешь, где подбирать этих женщин? Сам понимаешь — не каждая для такого сгодится.
— Думаю, что тут без тебя не обойтись. Для мужчины женщина — темный лес. И я не хочу, чтобы всякие прошмандовки пробрались в службу безопасности. Да, проверять — проверим. Но мало ли какие мотивы той или иной особой двигают? Поможешь?
— Разумеется. — усмехнулась Любовь Петровна. — И я бы обиделась, если бы ты не попросил моей помощи.
— И какой, на твой взгляд, ключевой критерий?
— Бесплодность.
— Оу… и почему?
— Потому что если твоя секретарша родит ребенка, то доказывать общественному мнению, что он не от тебя — пустое дело. А это ударит по нашему имиджу. Понятно, что во времена старых царей те позволяли себе и не такое. Иной раз заводя по выводку бастардов. Но ты ведь стоишь за крепкие семейный ценности, так что такие слухи ни к чему.
— Или ты просто ревнуешь?
— Или я просто ревную. — согласилась супруга. — Потому что я первая буду думать, что это драная кошка нагуляла ребенка от тебя…
— Слушай, по поводу, нагуляла. А ты не в курсе, у Якова с Эддой все серьезно?
— А у Якова может быть что-то серьезно? — фыркнула Любовь Петровна. — По страсти женился, в пику отцу. Потом развелся. Теперь вот новый роман. Они оба страстные натуры. Горячие. Вряд ли такие сойдутся надолго. Хотя кто знает? Быть может эта страсть их и удержит вместе.
— Мне ее отец писал, интересовался. Уже и до него дошло.
— А ему это зачем? Тревожится? Или хочет поставить разгулявшуюся кобылку в стойло? Боится, что она себе не ровен час голову со своей авиацией сломает?
— Ты знаешь, мне кажется, он другие цели преследует. Не секрет, что я к Яше отношусь хорошо и опекаю. Он мне среди детей Иосифа больше всего нравится. Я его и не усыновил только из-за того, что велик возрастом. Поэтому за глаза поговаривают, что он мне как приемный сын. И…
— Поняла. Но… не знаю… — покачала супруга головой.
— Муссолини отчаянно борется и ищет поддержку. Любую. Англичане и французы из-за Балтийской кампании снизили давление на Италию. И он смог дух перевести. И сейчас мы — единственная страна, которая его поддерживает. Тем более, что договориться с католиками не получилось. Мы не смогли купить у них Польшу и западные земли по Карпатам в обмен на поддержку в борьбе с протестантами.
— Может быть они ждут исхода Балтийской войны? — повела бровью Любовь Петровна.
— Они вели себя осторожно и раньше, высказывая заинтересованность, но не идя дальше. Вряд ли это связано с Балтийской кампанией.
— Не хотят с нами сотрудничать?
— Возможно. Не знаю. С французами пошли охотно на контакт. И даже с протестантами-англичанами. Ведут себя… — Фрунзе обреченно махнул рукой. — Не те это католики. Не те.
— А может дело в том, что они действительно не те?
— В каком смысле?
— Может быть ты не с теми пытался договариваться? Папа — это Папа. Он не хозяин своему слову, так как представляет определенные круги, говоря не от себя. Папа во многом заложник политической конъюнктуры. А вот отдельные кардиналы — вполне могут быть договороспособными. И, особенно некоторые ордена.
— А ты думаешь ордена ведут свою игру?
— А почему нет? В любом случае, нужно поискать тех, с кем там можно договариваться.
— То есть, поддержка Муссолини плохая идея и ты думаешь, что его нужно выторговать за сотрудничество с католиками?
— Отчего же? У того, кто проигрывает, нет союзников. Ты сам мне это много раз говорил. И если Беня выиграет, то, тем самым, нанесет удар по текущему Папе и его сторонникам. Учитывая тот факт, что они его уже похоронили, причем отнюдь не фигурально, вряд ли он станет с ними миндальничать в случае своей победы. Так что, нанеся им поражение руками Бени, ты сможешь вернуться к переговорам.
— А что мне у него просить взамен помощи? Мы же не можем ее оказывать просто так. Чай не благотворительный фонд.
— А что он может дать?
— Земли в Италии нам не нужны. Да и передача земли сильно ударит по репутации Бени. А больше… не знаю.
— Денег у него нет.
— Вот-вот. А что еще просить?
— Если он планирует раздавить
