Нижеследующим вам приказывается внезапно атаковать мятежников МакДональдов из Гленко, и предать мечу всех младше семидесяти. Вам следует особенно позаботиться о том, чтобы старый лис со своими сыновьями ни при каких условиях не сбежали. Вам следует начать приведение этого приказа в исполнение ровно в пять часов утра, и к тому времени или вскоре после оного я постараюсь быть с вами с более сильным отрядом. Если я не прибуду к пяти утра, то вы не мешкайте и не ждите меня, а начинайте нападение. Особое распоряжение короля состоит в том, чтобы этих негодяев вырезали под корень на благо всей страны. Проследите за тем, чтобы приказ был приведён в исполнение без проявления личной вражды или поблажек, иначе вы можете ожидать, что с вами будут обращаться как с тем, кто не верен ни королю, ни правительству, ни как к человеку, подходящему для исполнения королевской службы. Ожидая, что вы не подведёте исполнение данного приказа, ради самого себя, я подписываю этот документ собственной рукой в Баллахулише.
Роберт Дункансон, 12 февраля 1692 г.Миленько, не правда ли?
Вкратце: делайте как приказано, убейте их всех, меня не ждите, а если не исполните приказ, будете считаться предателями и повешены.
Как в поговорке, они буквально держали Роберта Кэмпбелла за яйца. Ему было 60, он был выпивохой и вдобавок пристрастившимся к весьма затратным играм, а ещё он был женат на племяннице МакЙена. Представьте себе эту картину: Дункансон пишет приказ при свете свечи, перо шуршит по бумаге, подписывает его и запечатывает воском, отправляя послание вверх по долине к Кэмпбеллам. Весь груз этого действа Дункансон также возлагает на плечи Кэмпбелла. «Если я задержусь, меня не ждите. Просто продолжайте казнь». Так он и в самом деле опоздал – на целых шесть часов. Вполне достаточно, чтобы многие успели сбежать в холмы среди метели.
Теперь представьте себе Кэмпбелла, читающего этот приказ. Знал ли он, что надвигалось? А его люди? Я сомневаюсь, чтобы они могли даже вообразить подобное. Если он последует приказу, то тем самым разрушит самый незыблемый закон чести: гостеприимность шотландских горцев. Видите ли, лежать в засаде и убить горца из-за дерева было вполне в порядке вещей, равно как и красть, и даже сжечь несколько сотен людей в пещере (как было во время вражды между МакЛаудами и МакДональдами), но определённо разделить с кем-то пищу, а после убить его было невозможно.
Быть может, это покажется странным, но это так.
Кэмпбелл должен был передать приказ своим младшим офицерам и, в свою очередь, всем людям на пять миль в окрестностях поселения, что убийство должно начаться ровно в пять утра 13 февраля, и так, чтобы это был одновременный удар со всех сторон. Эти приказы не могли быть переданы внутри стен деревни из опасения быть подслушанными. Их передавали шёпотом снаружи, в темноте и на ледяном ветру. Темнота должна была скрыть хотя бы объятые ужасом лица людей, получавших эту новость.
Вообразите только, что это была за ночь для тех, кто знал – необходимо смириться с тем, что им придётся сотворить утром, ведь если они этого не сделают, то и сами угодят на виселицу. То должно было быть сущей пыткой, и потому неудивительно, что Гленко известна как «долина плача», учитывая, что там произошло.
Дерек рассказывает: «Есть множество историй о том, как солдаты делали всяческие намёки людям, у которых они размещались на постой. Ахтриохтан – одно из упомянутых мест, где слышали, как солдат, сидящий у огня и гладящий собаку, говорил: «Серый пёс, если бы я был тобой, я бы не спал здесь в эту ночь. Я бы ушёл спать на вересковую пустошь».
[Сэм. Он что, и правда сейчас сказал «серый пёс»?! Я стараюсь не хмыкать, глядя на моего седобородого компаньона.]
Рядовые солдаты также ничего не знали почти до самых пяти утра. Были ли какие-то предостережения? Быть может, и так, а может – всего одно, которое с тех пор превратилось во множество. Говорилось даже, будто бы волынщик Гленлайона, Хью МакКензи (да, он был МакКензи) исполнил плач под названием «Женщины долины», зная, что любой из МакДональдов, кто его услышит, распознает в этом угрозу.
Было и другое предупреждение, на этот раз вполне явное: на Сигнальной Скале был разложен огромный костёр, служивший знаком к началу резни.
«А зачем это там чертовски большой костёр?»
«О, это чтобы мы узнали, когда пора начинать резать наших хозяев».
ТА-ДАМ!
Дерек говорит: «Там, где размещались старшие офицеры, приказ был передан вовремя по всей долине, но некоторые передавали указания медленно, и, когда дым и звук ружейных выстрелов начал разноситься выше по долине, возможно, это предупредило выше расположенных членов клана. В Ахтриохтане многим удалось сбежать и скрыться в снегу, и добраться до Аппина, где у них были родственники». Несколько солдат, включая и Кэмпбеллов, отказались следовать приказу и устроить казнь той судьбоносной февральской ночью, вполне буквально ища другой путь, как и МакДональды, сбежавшие в холмы. МакДональд из Керригана (в доме которого квартировал Роберт Кэмпбелл) и его домочадцы были уже связаны с кляпами во рту, чтобы предотвратить любую попытку предостережения. Дункан Ранкин погиб первым, когда бежал к реке. Следующим оказался МакЙен, разбуженный стуком в дверь. Он встал и велел своей жене, чтобы та принесла выпить офицеру, что стоял снаружи. Когда тот вошёл, МакЙен стоял спиной к двери, в одной рубашке, не успев даже завязать штаны. Его нашли с двумя пулевыми ранениями – в тело и затылок. А супругу его раздели донага и сорвали кольца с её рук, но жизнь пощадили.
Повсюду разразилась массовая резня. Кого-то выводили на двор, к навозным кучам, и расстреливали. Некий капитан Драммонд продолжал расправу даже после того, как Гленлайон пытался подать сигнал к окончанию. Каким-то домам повезло меньше других. Солдаты кололи, рубили и стреляли, пока перепуганные МакДональды выбегали из своих домов. Говорится, что солдаты так устали держать ружья, что в одном из домов 14 человек сожгли заживо. Они убили даже восьмилетнего ребёнка, и от него не осталось ничего, кроме окровавленной руки на снегу.
