быстро вышел из кэба, и мистер Шварц остался один.
ГЛАВА XIII.
ХИТРЫЙ НЕГОДЯЙ
– Да, в полном одиночестве, – продолжил Старик в углу с саркастическим смешком. – В самом деле, настолько полном, что минуты текли одна за другой, а блистательный полицейский в великолепном мундире не возвращался. Затем, когда было слишком поздно, Шварц снова проклял себя за двойной идиотизм. Он без колебаний поверил, что князь Семионич был лжецом и мошенником, и из-за этих несправедливых подозрений стал исключительно лёгкой добычей одного из самых хитрых негодяев, с которыми когда-либо сталкивался.
Вопрос швейцару «Северо-западного» выявил тот факт, что человек, о котором говорил мистер Шварц, не входил в отель. Мистер Шварц попросил о встрече с князем Семионичем, лелея надежду, что ещё не все потеряно. Князь принял его очень любезно; он диктовал письма своему секретарю, а камердинер в соседней комнате готовил вечернюю одежду хозяина. Мистер Шварц обнаружил, что чрезвычайно трудно объяснить, чего же он на самом деле хочет.
В номере стояли несессер, в котором князь запер драгоценности, и сумка, из которой секретарь извлёк банкноты. После долгих колебаний со стороны Шварца и явного нетерпения со стороны князя молодой человек выпалил всю историю так называемого российского полицейского, карточку которого продолжал держать в руке.
Князь, похоже, отнёсся ко всему удивительно добродушно; без сомнения, он посчитал ювелира безнадёжным простофилей. Он показал ему драгоценности, расписку, а также большую пачку банкнот, подобных тем, что Шварц с такой непростительной глупостью вручил хитрому мерзавцу в кэбе.
«Я оплачиваю все свои счета банкнотами Банка Англии, мистер Шварц. Возможно, было бы разумнее, если бы вы поговорили обо мне с управляющим отеля до того, как с такой готовностью поверили всякому вздору – рассказу о моих предполагаемых жульничествах».
Затем он положил перед молодым ювелиром небольшой томик и вежливо улыбнулся:
«Если бы жители этой страны, ведущие крупные деловые операции и, следовательно, вынужденные вступать в контакт с иностранцами, предварительно изучили эти небольшие тома, прежде чем вести дела с любым иностранцем, именующим себя титулованной особой, они бы избежали разочарования и, зачастую, существенных потерь. В данном случае, если бы вы прочитали страницу 797 этого небольшого тома Готского альманаха, то увидели бы в нём моё имя и с самого начала знали бы, что так называемый русский сыщик – лжец».
Дальнейшие разговоры были излишни, и мистер Шварц покинул отель. Бесстыдно обманутый, он не осмелился пойти домой и лишь надеялся, обратившись в полицию, что им удастся арестовать вора раньше, чем тот исчезнет из Ливерпуля. Он побеседовал с детективом-инспектором Уотсоном[52] и мгновенно столкнулся с невероятными трудностями, из-за которых возвращение денег стало практически невозможным. У него не было ни времени, ни возможности записать номера банкнот.
Хотя мистер Уинслоу сильно разгневался на своего племянника, но не собирался выгонять его из дома. Едва получив письмо Шварца, он с помощью инспектора Уотсона проследил его до квартиры на Норт-стрит, где несчастный молодой человек намеревался скрываться до тех пор, пока не утихнет гроза, или, быть может, вора не поймают с поличным.
Само собой разумеется, что этого счастливого события не произошло, хотя полиция приложила все усилия, чтобы отследить человека, заманившего Шварца в кэб. Его внешность была такой необычной, что казалось маловероятным, будто никто в Ливерпуле не видел мошенника после выхода из кэба. Роскошная шуба, длинная борода – как не заметить такое, даже в четыре часа пополудни туманным декабрьским днём?
Но расследование оказалось бесполезным; человек, описанный Шварцем, бесследно исчез. В газетах это дело назвали «Ливерпульской тайной». По просьбе полиции Ливерпуля Скотланд-Ярд послал мистера Фэйрберна, знаменитого детектива, помочь в расследовании, но безрезультатно.
Князь Семионич со своей свитой покинул Ливерпуль. А тот, кто, пытаясь очернить князя, облегчил карманы господ Уинслоу и Вассала на сумму 10 500 фунтов, растворился в воздухе.
Старик в углу поправил воротник и галстук, которые во время повествования о захватывающей загадке поднялись вверх по длинной, как у журавля, шее и устроились под большими вислыми ушами. Костюм из клетчатого твида с ярким рисунком, похоже, немало веселил стоявших поодаль официанток – те уставились на него и хихикали. Это явно раздражало Старика. Он кротко взглянул на Полли, напоминая в этот момент лысоголового индийского аиста в праздничном оперении.
– Конечно, с самого начала стали распространяться всевозможные теории о краже. Одна из наиболее популярных – и в то же время быстрее других лопнувшая, как мыльный пузырь – состояла в том, что вором был сам молодой Шварц, выдумавший красивую историю.
Однако, как я уже сказал, эта теория долго не продержалась, поскольку господин Шварц-старший, весьма богатый торговец, не мог позволить, чтобы небрежность сына стала причиной серьёзной потери для его добрых работодателей. Как только он полностью осознал все обстоятельства экстраординарного происшествия, то тут же выписал чек на 10 500 фунтов и отправил его господам Уинслоу и Вассалу. Это было не только справедливо, но и благородно.
Мистер Уинслоу позаботился о том, чтобы весь Ливерпуль узнал об этом щедром деянии, и любые подозрения в отношении молодого мистера Шварца исчезли так же быстро, как и появились.
Затем возникла теория о князе и его свите, и полагаю, что и по сей день в Ливерпуле, а также в Лондоне, существует множество людей, заявляющих, что так называемый русский полицейский был сообщником. Несомненно, эта мысль была очень правдоподобной, и господа Уинслоу и Вассал потратили немало денег, пытаясь доказать вину русского князя.
Однако очень скоро и этой теории пришлось рухнуть. Мистер Фэйрберн, чья репутация проницательного следователя растёт прямо противоположно его способностям, пришёл к очевидным выводам и побеседовал с управляющими крупных биржевых компаний Лондона и Ливерпуля. И в результате обнаружил, что князь Семионич с момента прибытия в Англию обменял большое количество русских и французских денег на английские банкноты. В карманах джентльмена с шестнадцатью квартерингами оказалось более 30 000 добропорядочных, честных фунтов. Следовательно, казалось совершенно невероятным, что явный богач рискнёт угодить в тюрьму или на каторжные работы, если не хуже, ради увеличения своего состояния на 10 000 фунтов.
Однако теория вины князя прочно укоренилась в тупых умах наших полицейских властей. У них имеются все сведения о российских предках князя Семионича; его положение, его богатство выше всяческих подозрений, и тем не менее они подозревают и продолжают подозревать то ли его, то ли его секретаря. Они известили полицию каждой европейской столицы; и, хотя всё ещё надеются получить достаточные доказательства
