были все его воспоминания, тут были все его друзья. Авиад любил это место, так зачем же он собирался его разрушить до самого основания? Бог построил им Нижний мир, который казался сейчас Эдемом, раем для людей, так как можно было идти против его воли или даже помыслить стать творцом вровень с ним?
— Да пропади оно всё пропадом. Новое солнце, новый ветер, новый порядок… Господи, ну это же реально чушь собачья, — словно прозрел старик и слёзы орошили его морщинистое лицо. Все эти смерти были зря? Конечно зря. Все эти люди пали жертвой дурной, уродливой игры. И игра эта была гораздо уродливее и безобразнее любого Вальтера. Несчастного человека, которого разорвали на части благодаря его участию, благодаря стараниям Авиада. Да и простые маги, жители, архимаги — старик жертвовал всеми ради своей власти, ради признания, ради поклонения… Всё что ему не хватало на самом деле — истинной, настоящей, неподдельной любви. Ответ оказался чересчур простым.
— Чего ты медлишь? Мы теряем время, Авиад, быстрее начинай заклинание, — хрипел чей-то голос, кричащий так сильно, как только мог кричать при всей своей хрипоте.
— Что? Но как ты выжил?… Точно, наверняка некромантия, — подумал испугавшийся, задрожавший всем телом старик, тут же развернувшийся к незванному гостю уже с открытой, сверкающей книгой. Удар был наготове, в случае чего Авиад окончательно похоронит этого человека, используя всю магию этого артефакта. Отныне она была не нужна старику…
— Да, я смог восстановить тело и дойти, хоть далось мне это с трудом. Я должен был увидеть рассвет нового мира, должен был успеть… И вот я тут, мы можем начинать заклинание Демиурга, — его голос надрывался, сопел, свистел. Обглоданный страшным огнём, Дамир стоял как ни в чём не бывало, и только чёрная дырявая одежда да сгоревшая во время взрыва шляпа портили его важный и статный архимагский вид.
— Нет… Прости, но никакого заклинания не будет. Мы должны избавиться от Демиурга и прекратить реализацию Плана, причём немедленно, — выпалил старик, сам удивившись уверенному и беспрекословному тону, с которым он это говорил. Как же раньше он был слеп…
— Ты что такое говоришь? Ах, сука, кидаешь нас, костлявая падаль? — разозлился Дамир, пытавшийся подойти ещё ближе, наверняка подготовив атаку. Но Авиаду ничего не грозило. Сейчас от этой ранее им такой желанной книги ничего не останется. Он должен использовать всю силу в ней, чтобы окончательно покончить с мутной историей, приведшей мир к своему фактическому концу.
— Не делай глупости, некромант. Я прошу тебя одуматься, как одумался и я. Нас использовали, как марионеток, нами управляли существа из тени, управляли как безвольными куклами. План выгоден только одному лицу и ты прекрасно знаешь кому, — пытался уверить его старик, сам не осознающий как быстро поменялись его мысли. Словно спал с души какой-то камень, словно только сейчас Авиаду удалось вдохнуть свежий, чистейший воздух.
— Заткнись, Демиург делал это и ради нас. Он нас любил, как своих детей. Не переучивай меня, не вешай лапшу мне на уши, — гневно рычал так похожий сейчас на Вальтера архимаг. Архимаг, который всё ещё был готов идти на поводу у Демиурга. Архимаг, который никак не мог проснуться от глубокого сна.
— Дамир, не делай глупостей, мой друг. Ты должен верить мне. Мне, с моим опытом и настоящей чуйкой. Просто послушай…
— Это ты послушай, Авиад. Ты всегда был готов предать, изменить, всегда действовал только в своих интересах… А Демиург другой, не наговаривай на учителя, на наставника, который делал всё ради нас. Ведь ты это и сам знаешь, старик, — пытался объяснить Дамир, плеща руками и громко крича. Его озаряло оранжево-красноватое свечение, делающее этого зомби кроваво-чёрным монстром, над руками и головой которого будто бы виднелись нити. Тонкие, незаметные, но Авиад их отчётливо видел. Этим человеком просто управляли, он был обычной куклой, как и все остальные участники Плана. Учитель явно лгал каждому из них. Никакого светлого будущего не может быть после уничтожения этого мира. Демиург не хотел добра, иначе как объяснить поведение Дамира, эти нити, этот безумный взгляд и его слова? Дамир потерял личность, потерял самого себя, сейчас говорил не он, его телом точно управляли.
«Какой же я глупец… За что мы сражались всё это время? За что переступали через холодные трупы? Мы столько преступлений совершили на своём пути, погубили столько душ, стольких талантливых людей, вместо того, чтобы просто жить в этом чудесном мире. Как мы могли так поступить с другими? За какой новый порядок бились? Зачем нам вообще нужен был новый порядок? Как мы могли повестись на речи этого змея, этого золотоволосого дьявола?»
— Дамир, достаточно всего этого… Достаточно наших отданных за эту мразь жизней, достаточно страданий этому миру. Люди не заслужили такой судьбы, я это точно знаю… Хватит уже крови, мой друг…
— Друг? — безумные, совершенно дикие глаза Дамира широко распахнулись. В них не было ничего человеческого, живого, как и в этом пронзительном схеме, эхом прокатившемся над белоснежной великой башней. — Авиад, а мне не нужны такие друзья. Ты предатель, старик. Ты отвернулся от нашего святого дела. А знаешь почему?
Авиад впервые сглотнул. Капли пота скатились с его мелкого лба, книга заискрила ещё сильнее, а пальцы побелели, с такой силой сжимали артефакт. Старик не хотел правды, он хотел вновь убежать, умчаться, удрать…
— Ты слабый и немощный человек. Ты никогда ничего не доводил до конца. Как Демиург доверил тебе это сложное дело? Я знал что ты струсишь, отвернёшься, подставишь каждого и каждого, кто ждал этого счастливого момента. Ты ирод, Авиад. Просто тварь! — чудовищный крик облетел башню, окрестности, весь белокаменный центр столицы. Крик, полный ненависти, безумия и боли. Крик, который никак не мог принадлежать Дамиру, этому милому, доброму, умному, хоть и хитрому человеку.
— Ты… Ты сам не свой, приятель. Остановись сейчас же, иначе…
— Иначе что? Ты убьёшь меня, да? Как обычно самым подлым и мерзким способом? — чёрное, обгоревшее, совершенное не похожее на прежнего Дамира тело тронулось с места и нити будто бы заставляли сгоревшего архимага бежать и бежать вперёд, бежать прямо на старика, не останавливаясь и ни секунды не сомневаясь.
«Как жаль, ты был раньше так красив, так умён, так молод. Что же сделал с тобой План? Как он поменял тебя? Как он уничтожил тебя сначала изнутри, а затем и снаружи? Прости, мне очень жаль тебя, дружище»
Магическая книга заискрила ещё сильнее, ещё ослепительнее. Фигура монстра, который никак не мог быть Дамиром, истошно, точно по-звериному, завопила, зарычала, ускорила свой
