не вызвала у Лидина никакого интереса. Он не знал всех этих людей, не слышал их песен, никогда не читал их рассказов и стихов.
Пухленькая Корнеева в коротких, до колена, брючках и пёстрой маечке, обтягивающей довольно объёмистую грудь, каким-то сюсюкающим голоском вызывала победителей фестиваля на эстраду. По ступенькам поднимались и спускались маленькие мальчики и девочки, юноши и девушки, зрелые мужчины и женщины, и ко всем к ним Корнеева обращалась тем приторно-сладеньким голосом, которым обычно говорят с маленькими детьми пришедшие в гости к их родителям женщины.
Какой-то одетый в потёртые старые джинсы и невзрачную футболку мужичок, представленный как известный московский прозаик, поэт, бард и телеведущий, вручал награждённым дипломы и грамоты. Блондинистая помощница подавала Корнеевой призы — стопки книг и томики «Коломенского текста».
Лидин пожалел, что приехал сюда. Рутина неимоверная! Конвейер. Жара. Накатившую тоску немного скрашивали шутки и комментарии московского гуру. Мужик, похоже, был умным, с юмором. В другое время Лидин с удовольствием бы с ним познакомился, и им наверняка было бы о чём поговорить, но сейчас его раздражали солнцепёк и жёсткая неудобная скамья.
Вдруг сидящий рядом Денис сунул ему видеокамеру, на которую снимал происходящее на эстраде. Лидин очнулся от невесёлых раздумий.
— Снимите пожалуйста, — попросил Денис. — Меня вызвали.
Ошарашенный Лидин постарался поймать в ракурс ракушку сцены, на которую уже поднимался по ступенькам взволнованный Денис. Получив диплом и стопку книг из рук натужно улыбавшейся Корнеевой, счастливый лауреат вернулся на своё место.
— Поздравляю! — Лидин вернул Денису видеокамеру. — Не зря мы, оказывается, здесь паримся.
— Это я тебя отстоял, — наклонившись к Минаеву с другой стороны, негромко, чтобы не услышали на эстраде, сказал Мыльников. — Видишь ту белобрысую девицу, что подаёт Корнеевой призы? Вот её-то она и хотела на твоё место пропихнуть.
— Спасибо, — всё ещё не верил своему счастью Денис. — Неожиданно. Я ж в основном стихи пишу, а лауреатом стал по прозе. У меня и рассказов-то пока всего три написано…
— Заслужил, — похлопал его по руке, сжимающей диплом, Мыльников. — Я ведь не один за тебя голосовал — другие судьи со мной полностью согласились. Видели бы вы рассказы той девицы! А другие претенденты вообще какую-то ерунду фантастическую представили.
Лидин подумал, что лучше бы он сегодня остался дома и попробовал найти в интернете какую-нибудь информацию о купленной вчера старинной книге. И вдруг его осенило! Он решительно встал и пересел на свободное место рядом со священником.
— Простите, отец Кирилл, меня зовут Игорь Лидин, можно задать вам один вопрос?
— Конечно.
Священник немного развернулся лицом к Игорю и приветливо улыбнулся.
— Мне недавно попала в руки старинная книга, — решительно начал Лидин. — Я хотел бы вам её показать, проконсультироваться, так сказать.
— Какая книга? Библия? Псалтырь?
— Не могу сказать точно. Она ещё рукописная, а я не знаю древнерусского языка, вот и подумал, что вы можете мне помочь.
Отец Кирилл покачал головой.
— Боюсь, уважаемый Игорь…как вас по батюшке?
— Владимирович.
— Боюсь, Игорь Владимирович, вы обратились не по адресу. Я ничем не смогу вам помочь.
— Почему?
— Дело в том, что древнерусский язык в семинариях и духовных академиях не преподают.
— Как это может быть? — удивился Лидин.
Отец Кирилл вздохнул и пощипал свою жидкую бородёнку.
— Это мирское, нам такое знать не положено.
— А как же вы библию читаете? — недоверчиво поинтересовался Лидин.
— Библия, уважаемый Игорь Владимирович, на церковнославянском написана. Тут есть некоторая разница. Но сейчас не место и не время мне вам её объяснять.
— Извините, отец Кирилл, — не отступал Лидин. — Я в этих вещах — полный профан. А вдруг моя книга как раз на церковнославянском написана? Может, вы всё-таки посмотрите? Я мог бы принести её к вам в церковь в любое удобное для вас время.
— И не просите, Игорь Владимирович, — мягко, но решительно ответил священник Лидину. — Даже в руки вашу книгу не возьму. И не обижайтесь. Видите ли, книги бывают разные, в том числе «чёрные», «отречённые», очень опасные, большой соблазн заключён в них. А судя по описанию, ваша книга может оказаться как раз из таких.
— Отречённые? — переспросил Лидин. — Что это значит?
Отец Кирилл вздохнул.
— Игорь Владимирович, я же вам уже сказал: сейчас не время и не место обсуждать подобнее вещи.
— Извините, — с досадой проговорил Лидин и вернулся на свою скамейку.
Галка уже заняла его место рядом с Денисом Минаевым и с интересом рассматривала подаренные тому в качестве приза книги. Церемония награждения шла своим чередом. Счастливые дипломанты и лауреаты сменяли друг друга на сцене, зрители громко аплодировали, а Лидин ломал голову над тем, к кому же теперь ему обратиться за консультацией.
Вдруг острый локоток Галины чувствительно вонзился ему между рёбер.
— Ты чего? — повернулся к дочери Лидин.
— А ты чего? — огрызнулась та. — Я тебя уже в третий раз спрашиваю, а ты не отвечаешь. Спишь, что ль, с открытыми глазами?
— Ты меня спрашивала? О чём?
— О том! — повела глазом в сторону соседней лавочки Галка. — Ты зачем к попу ходил?
— Надо было, — хмуро ответил Игорь. — Отстань, не до тебя.
Галка обиженно отвернулась, а Лидин достал записную книжку и записал: «Отречённые книги».
Наконец, все призы и грамоты были вручены, и Корнеева объявила об окончании церемонии. Петрову, вопреки ожиданиям, не досталось ничего. Он с укором посмотрел на Мыльникова, но тот в ответ лишь пожал плечами: дескать, за поэзию я не отвечаю.
— Ну что? — сказал Лидин дочери. — Я, пожалуй, домой поеду. Ты остаёшься на заключительный концерт?
— Не-а. Лауреаты и дипломанты будут петь свои песни, читать стихи. Я их уже всех видела и слышала.
— Я тоже не останусь, — неожиданно сказал Минаев. — Три дня дома не был. Жена с дочкой, небось, заждались.
— Тогда прошу в мою машину, — любезно предложил Петров. — Мне тем более здесь больше делать нечего.
Он обернулся он к Мыльникову.
— А ты, Иваныч, как? Останешься на сабантуй?
— И я, пожалуй, с вами, — неожиданно ответил тот. — Устал я от этого трёхдневного орева и мельтешения людей.
И они всей компанией дружно двинулись по тропинке к стоянке машин. И тут к ним подбежала радостно-возбуждённая Корнеева.
— Эдгар Иванович, вы куда? А концерт?
— Спасибо, Татьяна Сергеевна, — смущённо ответил тот. — Жарко очень. Да и дела у меня есть неотложные…
— Жа-аль, — протянула Корнеева и повернулась к остальным. — А вы что ж, тоже уезжаете?
— Вам сейчас не до меня, — улыбнулся ей Лидин. — Я позвоню вам завтра, и мы договоримся о встрече, хорошо?
— Хорошо, — с готовностью согласилась Корнеева. — Только лучше дня через два. Завтра мы тут будем гостей провожать, сцену,
