Третий закон Мерфи Если попадание втот магический мир Владимир Ильич неожидал, итам точно чего-то планировать было ну, поменьшей мере, глупо, тосейчас картина была совершенно другой. Молодчик Лукомор просто идеального реципиента подобрал. Молодой, умный, спортивный мажор. Даещё иродители вАргентине натри года. Ненадо свои косяки объяснять, если сделаешь чего сточки зрения настоящего Костика неправильное. Есть трёхкомнатная квартира вцентре Москвы натом самом Зубовском проезде, рядом сбывшей школой его. Вдомике №5— небольшом двухэтажном— навтором этаже. Зубов, кстати,— это нефаворит Екатерины, астрелецкий полковник, вчесть которого этот район Москвы иназвали. Раньше стрельцы своими полками слободами селились вПервопрестольной.
Итак, чем заняться, пока ждёт Марьяну? Как-то неочень понятно объяснил колдун этот, когда она сюда прибудет. «Отнеё зависит»? Как это⁈ Она сама себя сжечь должна? Хрень полная. Нудаладно. Ему-то чем заняться?
1983 год. Что помнит сам Левин. Приезд кАндропову Саманты Смит. Так, ему было двадцать пять лет. О, тогда прямо трагедия была всесоюзного масштаба: вноябре или декабре был Отборочный турнир Чемпионата Европы пофутболу, исборная СССР проиграла сборной Португалии вЛиссабоне сминимальным счётом инепрошла наЕвро-1984. Уних тогда вЦСКА настоящий траур был.
Стоп. Это жетот самый 1983, когда сбили южнокорейский боинг, ипогибло почти три сотни пассажиров. Где-то скоро. Иэто было намеренной провокацией. Американцы хотели, чтобы наши сбили, инаши сбили. Ипосыпались всякие санкции ипротесты. Всё, больше ничего Левин изсвоей жизни непомнил.
Аизжизни Костика всплыла непонятная информация. Позавчера онвгазете «Правда» прочёл, пока ехал надачу. Четырнадцатого июля было принято постановление правительства «Одополнительных мерах порасширению прав производственных объединений (предприятий) промышленности впланировании ихозяйственной деятельности ипоусилению ихответственности зарезультаты работы», положившее начало широкомасштабному экономическому эксперименту порасширению хозяйственной самостоятельности предприятий.
Ичего? Включиться всоздание какого-нибудь кооператива под эгидой комсомола? Данунафиг, какой изнего бизнесмен? Тоесть личное обогащение ему несветит, несможет онстать теневым бизнесменом. Склад характера нетот.
Акем сможет⁈ Нет. Это потом, есть, кроме личного обогащения, второй путь. Спасти СССР отразвала. Как? Ну, угрохать Ельцина иГорбачёва. Оторвать голову Гайдару иЧубайсу. Отрезать язык Козыреву. Утопить Шеварнадзе. Кто там ещё? Дакак грязи! Некоторых иубить несложно, они сейчас никто. Сложнее сГорбачёвым только. Ончлен ЦК.
Адаст это что-то? Ведь эти сволочи несами посебе, заними вся страна стоит. Нехотят люди стоять часами вочередях ипокупать наборы продуктовые. Нехотят вколбасных электричках ездить вМоскву запродуктами. Нехотят переплачивать спекулянтам посто рублей заджинсы исотни исотни рублей, чтобы купить хреновый гарнитур. Нехотят десять лет стоять вочередь намашину. Какую былапшу про капитализм несказали сейчас советскому гражданину, онэто срадостью проглотит. Оттуда люди везут дефицит, тежетелевизоры ивидеомагнитофоны, оттуда подпольно приходят замечательные боевики навидеокассетах. Иоттуда «Голос Америки» ипрочие голоса рассказывают осчастливой жизни.
Икремлёвские старцы нехотят жить как прежде, неустраивает ихказённая дача идвухсотая секция ГУМа. Нужны деньги, дорогие тачки, дачи наЛазурном берегу. Никто вСССР нехочет жить по-старому. Иведь эти старцы непонимают этого. Неужели быСССР несмог решить проблему джинсов, если бывсей страной навалился? Дапостроили бысотни заводов попереработке хлопка, сотни заводов пошитью джинсов иобрушили бымировой рынок, разорили и«Монтану» и«Леви Страус». Нонет. Неговорит никто Андропову, что джинсы сейчас— главное оружие америкосов, анеракеты, что они сегодня или завтра, ноточно вэтом году, разместят вЕвропе. Идти наприём кАндропову?
Смешно. Непосадят даже вдурку. Просто недопустят. Онвсего лишь девятнадцатилетний пацан. Хоть имажор.
Глава 11
Марьяна Ильинична
Событие двадцать седьмое Человек человеку глаз невыклюет. Ноподбить— подобьет.
Янина Ипохорская Лестница вела вглубь подземелья, инежелание спускаться туда было чуть слабее, чем нежелание оставаться снаружи. Когда люк над головой сгрохотом захлопнулся, отсекая дневной свет, стало темно. Ещё ивоняло. Ктому жебыло влажно иузко. Вобщем, Марьяна Ильинична вполной мере прочувствовала, вкакую задницу занесла еёжизнь.
Глаза привыкали ктемноте долго. Левина подумала было попытаться зажечь огонь, нопобоялась устроить апокалипсис вотдельно взятом подземелье. Опять же, хуже запаха дерьма— только запах палёного дерьма, аобоняние итак молило опощаде или хотя быдлительном коронавирусе.
Мрачно следуя заспутниками, юная пенсионерка старалась дышать, думать исмотреть посторонам пореже, чтобы нетравмировать свою внезапно оказавшуюся нежной психику. Нуикорзину ксебе покрепче прижимала, чтоб неуронить ненароком.
Казалось бы, переместилась вволшебный мир давмолодое тело. Радуйся! Нотело было слабое, маленькое итщедушное. Амир— примерно таким, каким она ипредставляла себе реальное, анеоткрыточное средневековье. Нехватало только чумы имышей впомпезных причёсках, ноинтуиция оптимистично подсказывала, что всё ещё впереди. Ещё иголова чесалась так, что хоть скальп снимай.
Вобщем, вариант сгореть накостре, казавшийся ранее откровенно неприемлемый, теперь внезапно обрёл инекоторые плюсы.
Шли молча. Мордоворот регулярно шмыгал носом, толипопривычке, толиотнахлынувшего счастья. Наружу вышли, когда солнце уже уверенно освещало густой лиственный лес. Стояла ранняя осень, среди зелёных крон пробивалась желтизна, как седые волоски вбороде— неуспеешь оглянуться, как ихуже больше прочих.
Небо виднелось лишь небольшими клочками идождя вроде необещало. Ярко-синие пятна контрастировали ссочно-зелёными инасыщенно-жёлтыми. Этот цветовой калейдоскоп неожиданно придал сил иподнял настроение. Для ранней осени было слишком зябко, ноотпрохлады воздух казался пронзительно свежим. Кроме того, влесу невоняло, иМарьяна Ильинична сначала испугалась, что вдруг потеряла обоняние, итолько потом различила тонкий запах лесной почвы соттенком палой листвы, ияркий— своего немытого тела. Желание помыться накрыло сголовой.
