– Мне есть. Пока не доведено до конца.
Разумовский подошёл к душевой кабине и, не закрывая дверь, забрался внутрь, чтоб смыть следы нашего "преступления". Я разумно решила подождать. Если отправлюсь вместе с ним, хрен мы куда отсюда выйдем ещё два часа. А у меня на улице, если что, кавалер ошивается. И бог бы с ним. Только сейчас решит, проверить, где потерялась его Джульетта, и будет у нас настоящая итальянская драма, причем, возможно, с убийством. Если Сыч узнает, что я натворила дел, связавшись опять с Разумовским, он меня сначала четвертует, а потом Сашку. Или наоборот. Не суть. Главное – итог.
– Что тебе нужно от Мартынова? – Этот гад прилепился, хуже клеща.
– Что тебе нужно от Мартынова? – Я повторила его же вопрос.
– Мне заказали твоего принца. Только смерть его будет от рук других людей. На лошадь сделана очень большая ставка. Такая большая, что сумма впечатлила даже меня. А меня, как ты знаешь, сложно впечатлить. Только если это не твои прелести. Так вот, отсутствие жеребца чревато тем, что Андрею Николаевичу оторвут голову. А, может и не голову. Но что-то точно оторвут. Потому как, до кучи, этот же человек,уже перевел ему половину стоимости чудесного животного. После скачек он должен был забрать его себе, отдав вторую половину. И покупает богатей данную лошадь значительно дороже, чем мог бы. Хрен его знает, арабский шейх какой-то. То, что Мартынов жеребца не выставит, ровно как и то, что объяснить ее исчезновение он тоже не сможет, для Андрея Николаевича чревато очень серьезными последствиями. Потому как шейх, конечно, арабский, но его то ли кум, то ли сват, то ли брат, занимается весьма крупными поставками наркоты из Колумбии. И там понятия такие. Сказал – сделал. Даже если Мартынов решит вернуть деньги, его никто не поймет и не простит. Но он и денег вернуть не сможет. Ровно через три дня счета будут взломаны весьма талантливым парнем, а денежки благополучно утекут туда, где их никто не найдет.
Я слушала все это, открыв рот. Дело даже не в грандиозном плане. Похер мне, в конце концов, и на лошадь, и на шейха, и уж тем более на наркобарона. Я была в шоке от того, что Разумовский спокойно, без утайки, рассказывал о своей работе. Словно мы такая парочка, которая тихим семейным вечером решила обсудить прошедший день. Впервые он вел себя подобным образом. И я понятия не имела, что это значит.
Глава шестнадцатая– Ты ненормальная. Просто ненормальная! – Саша в состоянии крайней злости, стучал пальцами по столу.
Конечно, после случившегося в ванной комнате, никакие свидания ни с какими итальянскими мачо мне не светили. Разумовский дождался, пока я приму душ, при этом пытался пару раз залезть потереть спинку, но был выдворен суровым образом. Именно, почти что пинком под свой симпатичный, упругий зад. После этого, одевшись и приняв более менее удобоваримый вид, мы, крадучись, пробрались в комнату Сашеньки. В свою точно не могла, ибо подозревала два варианта. Либо Валерка, по-прежнему, пасётся под окном, либо под дверью.
Разумовский то и дело брал мою руку и пытался приобнять, чем вводил девичий разум в состояние диссонанса. Это поведение не свойственно ему. Вот так, наглядно демонстрировать свои эмоции. Что за херня происходит?
Ну, а потом, я имела глупость, так как прониклась его откровенным рассказом, поведать свою половину событий. О случайном знакомстве, о приезде, о найденной тайной комнате, портрете и всем том, что выяснил Сыч. Едва я закончила говорить, Саша молча встал, взял телефон и принялся заказывать такси.
– Мы куда-то едем?
Я с удивлением наблюдала за его действиями.
– Мы – нет. Ты – да.
– Очень интересно... Хорошо. А я куда еду?
– Домой.
Хорошо я уже валялась на кровати Разумовского. Стояла бы на ногах, точно села бы прямо на пол. Ибо слов не было от всего происходящего.
– А с хера ли?
– Не матерись! – Рявкнул Саша, – Ты девушка, между прочим. Красивая. Что за привычка выставлять себя, словно шпана подзаборная. С детьми себя так же будешь вести?
– С какими детьми? – Разумная составляющая нашей беседы очень быстро исчезала в туманной дали́. О чем он вообще говорит?
– С нашими. Ты не хочешь много детей? Черт. Я об этом не подумал. Но как-то с юности был уверен в двоих. Мальчик и девочка, как положено.
Нервно хихикнув, погрозила Разумовскому пальчиком.
– Ты это, Сашенька, брось. Я ведь и поверить могу.
– Слушай, сейчас вызову тебе такси, закажу самолёт, хочешь, личный, и отправлю домой. Потом, когда решу тут все, приеду в твой чудесный город и, как положено, попрошу руки у Сыча. Там, конечно, варианта два. Либо он согласиться, либо грохнет меня в первые пять минут разговора. Но вот именно в данную минуту, прошу, не упирайся, уезжай. Здесь опасно. А скоро будет ещё опаснее. То, что ты рассказала, я знаю. Знал в момент, когда принял заказ. Поэтому, не удивлен. Но вот то, что это знаешь ты, меня сильно пугает. Как и "случайность" вашего знакомства. Не верю в такие совпадения. Христом богом прошу, уезжай.
– Не могу, Сашенька. Правда, не могу. Я как эти фото увидела....Ну, девушек тех... Не могу. Пока эта тварь не получит свое.
– Ты ненормальная! – бесится Разумовский следующий час. Он уговаривал, пугал, шантажировал, в общем, использовал все методы, в том числе не очень честные, однако, я твердо стояла на своем.
– Да не уеду! Вопрос решённый. Тем более, теперь. Как я тебя брошу?
Саша замолчал, глядя на меня своим звериным взглядом, а потом подошёл, и лег рядом, уткнувшись носом мне в шею.
– Я тебя люблю, дура. И если с тобой что-то случится,не переживу. Понимаешь? Весь год старался забыть... Все забыть. И твою улыбку, и твои глаза, и твой запах. Не выходит ни хрена у меня. Наваждение какое-то. Столько баб было за это время. Я их путать уже начал. Хотел выбить тебя из своей головы. Силком выкинуть. А не вышло ни хера. Они не ты. Просто не ты. И все.
Я лежала, боясь пошевелиться. Сердце колотилось так, что, мне кажется, его было слышно в центре столицы, до которой приличное количество километров. Это не сон? Вот это, все, что происходит, не сон? Чувства, которые переполняли меня в этот момент, были настолько острыми, что я сама не заметила, как начала плакать. Молча, без всхлипов иди рыданий.
– Ты чего? – Разумовский схватил меня на руки, усадил к себе на колени и принялся укачивать, как ребенка, – Лизка, ты чего? Болит что-то?
Я покачала головой, а сама, вцепившись в Сашу, ревела, как белуга, не в состоянии нормально ему объяснить, что плачу от счастья.
– Вот ты вообще ненормальная.
Разумовский гладил меня по голове, перебирал волосы.
Правда, идиллия закончилась ровно в тот момент, когда он снова завел свою шарманку об отъезде. Я уже успокоилась, и сидела с опухшим лицом и счастливым сердцем.
