Первый срок (4 года за грабеж) Роман Собакин отбывал в Таджикистане. Там же, очевидно, познакомился с Сухробом Курбоновым. По некоторым данным, С. Курбонов в Кулябе (Таджикистан) считается одним из лидеров наркоторговли.
В настоящее время Волк арестован и содержится в учреждении ОД-1/Т-2 („Владимирский централ»)».
Далее в папке лежало штук двадцать фотографий Волка. Даже не очень опытный человек понял бы, что фотографировали Собакина скрытно, большей частью – из машины.
Таранов перебирал снимки: Волк выходит из подъезда… Волк пьет пиво в открытом уличном кафе… Волк садится в «БМВ»… Волк здоровается за руку с какимто человеком.
У Волка было узкое лицо, усы, самоуверенность, и, пожалуй, даже наглость. С первого же взгляда он производил довольно неприятное впечатление… В папке лежало еще несколько листков бумаги, но Таранов не стал их смотреть – никуда они не денутся.
– Ну до чего же приятный кореш, – сказал Таранов. – Именно такого кореша я давно хотел завести.
– Ничего не попишешь, Ваня, – сказал Лидер. – Придется подружиться.
Таранов пожал плечами:
– А не получится?
– Получится, Иван. Он сам захочет с тобой познакомиться.
– Это почему же?
– Потому что в тюрьму ты придешь как крутой киллер, заваливший его личного врага.
– Ага! – сказал Таранов. – Не круто ли солишь, начальник? Это ж лет десять сроку. Если с побегом не выйдет – десять лет сидеть? А то и побольше.
– С побегом все выйдет, Иван. Об этом не беспокойся, – твердо произнес Лидер. Иван с сомнением покачал головой:
– Слушай, давай поступим проще. Я приеду во Владимир, прямо на вокзале дерну сто грамм водочки и залеплю первому встречному менту в морду. Дадут года полтора-два… ну, отсижу как-нибудь.
– Мелко, Иван, несолидно. Мы с Председателем долго прикидывали, как лучше поступить… Решили, что вариант с заказухой подходит более всего. Во-первых, к тебе сразу – серьезное отношение (Таранов хмыкнул), во-вторых, ты завалишь Колобка. А Волк с Колобком на ножах. И ты, соответственно, сразу вызовешь интерес Волка. Главное, чтобы все выглядело натурально и гарантировало твое сближение с Волком. В случае ликвидации Колобка оба условия будут соблюдены стопроцентно.
Таранов молчал. Когда ночью он принял решение, все представлялось ему иначе… Но – десять, а возможно, и больше, лет сроку?! Иван был ошеломлен. Лидер отлично это понимал.
Лидер произнес:
– Я отлично понимаю тебя, Иван Сергеич. Ситуация действительно нестандартная… Еще раз говорю: ты можешь отказаться. И никто тебя не осудит. Но тогда мы выпустим из-под контроля мощнейший канал наркотиков, и в страну хлынут сотни килограммов героина. Ты же понимаешь, что это значит. Это – тысячи загубленных ребят и девчонок.
В заключении, написанном психологом, были такие слова: «…испытывает комплекс вины, вызванный гибелью близких ему людей. Считает, что мог бы предотвратить их смерть. Играя на этих чувствах, можно легко манипулировать объектом». Именно этот вывод психолога утвердил Лидера в мысли, что Таранов согласится на «командировку» в тюрьму. Так оно и вышло. Теперь Африканца следовало «дожимать».
– Ты волен отказаться, Иван, – сказал Лидер. – И девятьсот девяносто девять человек из тысячи так бы и поступили… Но мы с тобой сами выбрали свою судьбу. Осознанно. Отдавая себе отчет, что вступили на очень опасный путь. Что любой из нас может быть убит. Или ранен. Или сесть в тюрьму. Но мы делаем свое дело. Потому что за нас его никто не сделает… верно?
Таранов мрачно кивнул и спросил:
– Ну, предположим, что побег удастся… а что дальше? Всю жизнь на нелегальном положении?
– Зачем? – удивился Лидер. – Потребуется небольшая «пластика» и чистые документы. С этим проблем не будет. Мы гарантируем безопасность покруче, чем американская «Программа защиты свидетелей».
– Допустим, – сказал Иван, – допустим… Сколько времени должна продлиться операция?
– Определенно нельзя сказать ничего. Но, думаю, два-три месяца – не больше. Все будет зависеть от того, как быстро ты сумеешь войти в контакт с Волком. Мы, разумеется, тебе всячески поможем. Владимирский централ – это, конечно, не Кресты. И наши возможности в централе не особенно широки. Но один ты в тюрьме не останешься. Это я гарантирую.
– Это точно, – усмехнулся Иван. – В наших тюрьмах ни на минуту один не останешься. В камерах на квадратный метр по три человека. Туберкулезом друг друга награждают.
Лидер улыбнулся и сказал:
– Я имел в виду, что мы обеспечим тебе поддержку. У тебя будет регулярная связь с нашими людьми на воле. Один из сотрудников централа – наш человек.
Таранов рассмеялся и сказал:
– Ох как гладко все получается, Игорь Палыч… Прямо как в кино. Ну да ладно: назвался груздем – полезай в кузов. А с побегом-то что? Как вы его себе представляете?
– Над этим вопросом работаем, – уверенно произнес Лидер. – Рассматриваем разные варианты, включая элементарный подкуп… На самый крайний случай есть абсолютно реальный вариант твоего спасения.
– Какой же? – Иван смотрел на Лидера с интересом. Лидер закурил, закашлялся и ответил:
– Ты «раскалываешься» и рассказываешь еще об одном убийстве, и тебя вывозят на следственный эксперимент. А дальше – уже вопрос техники. Мы элементарно тебя отобьем.
– Ну… круто солишь, начальник. Когда приступать?
– Чем скорее – тем лучше. Но сначала придется пройти дополнительную подготовку.
* * *
И Таранов – как на работу – начал ежедневно ездить в резиденцию или в один из офисов подставной фирмочки. В резиденции он встречался с психологом.
Психолог начал рассказывать Ивану о механизмах боли и страха, но выяснилось, что с практической стороны Африканец знает об этих тонких материях больше своего учителя. И если «Александр» хорошо разбирался в теоретических аспектах, то Иван знал, как подавить собственную боль и страх и, наоборот, использовать их как оружие. Он знал, как заставить даже волевого человека просить о пощаде. Знал, что брюнеты имеют более высокий болевой порог, чем блондины… что боль и страх всегда сильнее ночью, чем днем. Ему доводилось «ломать» африканского царька и натовского офицера. И самому пришлось пройти недельный цикл «допросов» в условиях «плена». А по окончании Ивана ждал «расстрел». Инструкторы из «чучковской» бригады СпН ГРУ[4], одетые в натовскую форму, стреляли боевыми. Пули просвистели в двадцати сантиметрах от головы… довольно сильное ощущение.
Рассказывать о своих «университетах» психологу Иван, разумеется, не имел права. Но тот и сам врубился и вскоре перешел к ситуационным ролевым играм. Особый упор при этом делался на конфликтологию и умение входить в контакт. Параллельно «Александр» исподволь проводил скрытую «настройку» Таранова на выполнение задания.
