Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
– А что за молитву такую ты тут читал?
Фабиан Хорек бросает, не оборачиваясь:
– Не разговаривать с пленниками.
Но Мармелюк не обращает внимания:
– Будто на еврейском.
Не то чтобы он и в самом деле думал, что молитва еврейская. Он просто имел в виду, что она чудная.
Якоб поворачивает голову, насколько может, чтобы взглянуть на Мармелюка, но ничего не говорит. Миг спустя Мармелюк спрашивает:
– Ты что же, еврей?
Якоб вроде какое-то время раздумывает, потом, типа, признается:
– Да.
– Что, в самом деле? – спрашивает Мармелюк.
Якоб равнодушно говорит:
– С чего бы мне врать, что я еврей?
Тут веревка, что охватила его шею, натягивается, и Якоб спотыкается и кашляет.
– Не умничай с моим братом, – огрызается Хэй.
Мармелюк ждет, пока Якоб придет в себя. Потом говорит:
– Так ты не веришь в Господа нашего?
Хорек через плечо оглядывается на Мармелюка, словно хочет сказать: что ты, во имя Господа, творишь?
Якоб, на этот раз взвешивая каждое слово, хрипло говорит:
– Я верю в Бога.
– Не веришь! – бросает Хэй. Но он чуть отпускает веревку.
Мармелюк говорит:
– Ты молишься Иисусу? Говоришь Символ веры?
– Нет, – говорит Якоб, – я не верю в Иисуса. Но я верю в Бога.
– Иисус и есть Бог, ты, грязный язычник, – бурчит сир Фабиан, даже не давая себе труда обернуться.
Но Мармелюк говорит:
– Слушай, как это можно верить в Бога и не верить в Иисуса?
Похоже, ему и впрямь интересно.
Якоб опять колеблется. Я знаю, что ему страшно – я чую запах его пота. Когда испуган, пот пахнет по-другому. Рыцарь ведет его на веревке, а от него ждут, чтобы он пустился в теологические дебаты. Оно-то так, нынче большей частью с евреями теологические дебаты так и устроены. Печально, но факт.
Якоб, похоже, взвешивает каждое слово; у каждого рыцаря меч на поясе, и все мечи покачиваются на уровне его глаз. Он говорит тихо, почти шепотом:
– Вы верите в Троицу. Отец, Сын и Дух Святой. Я верю в Отца, вот и все.
Мармелюк спрашивает:
– А есть такие евреи, что верят и в остальные части Троицы?
Его братец аж рычит на него:
– Да что с тобой творится?
Но Мармелюк отвечает:
– Я никогда не разговаривал с евреем. Мне просто интересно.
Якоб осторожно говорит:
– Нет. Мы верим только в Отца. Поэтому мы и есть евреи, так я думаю.
– Хм, – говорит Мармелюк.
Фабиан глядит на остальных рыцарей и заводит глаза к небу.
Мы становимся лагерем на обочине. Солнце уже касается холмов и заливает их своим алым нутром.
Жорж и Робер мастерят костер из сосновых иголок и сухих веток. От сосновых иголок ничего, кроме дыма, потому что они зеленые. Я ж говорю, мозги у них ленивые, как мельничные колеса, у этих двоих. Наконец Балдвин берется за дело.
Рыцари насаживают на прутики копченые колбаски, которые повытаскивали из своих мешков. Я предлагаю попеть за колбаску, но Фабиан кидает мне здоровенный кусок и говорит, это за то, чтобы я не пел. Я эту шутку слышал тыщу раз. Но мне все равно смешно – потому как мне платят за то, чтобы я ничего не делал. Жанне и Якобу не предлагают поесть. Они кажутся самыми усталыми, голодными и несчастными ребятишками, что я когда-либо видел.
Наконец мы устраиваемся на земле поспать. Все, кроме Мармелюка – он должен стоять на часах – и детишек, которые сидят у костра, веревки все еще болтаются у них на шее.
Я ложусь и притворяюсь, что сплю, потому как мне хочется упустить этих детишек не больше, чем рыцарям. К тому же, если люди думают, что ты спишь, можно услышать много полезных вещей.
Так что Мармелюк и детишки таращатся в огонь, и вскоре становится совсем тихо, только треск поленьев и свет от их оранжевого пылающего нутра. За пределами костра сущий мрак, облака закрыли звезды, к тому же ночь безлунная. Постепенно становятся слышны всякие другие ночные звуки – сверчки там всякие… И ветер в дальних деревьях. И еще звуки. Этих я не знаю. Призрачные звуки.
У огня Якоб и Жанна начинают пугливо озираться. Там, во мраке, рычат дикие звери. Стаи волков, голодные медведи, восставшие от зимнего сна. И худшие создания. Призраки. Духи. Ходячие мертвецы, жаждущие крови упыри. От этих звуков у меня волосы встают на загривке.
И потом, внезапно, этот вой. Долгий, высокий, пронзи тельный. Я бы сказал, что предсмертный, да только никто из живущих так не может выть. Жанна и Якоб поднимают головы и глядят на дальние холмы.
Жанна говорит:
– Сир Мармелюк, слышишь ли ты это?
Мармелюк смотрит на нее поверх языков пламени. Он не выглядит испуганным, вот ни на столько. Он выглядит… грустным. Он кивает. А потом шепчет:
– Это всего лишь сир Фабиан. Он плачет во сне. Мы все уже привыкли.
Я ушам своим не могу поверить. Хорек плачет во сне?
Якоб, похоже, тоже не верит, что это всего лишь Фабиан. Он оглядывается через плечо, во мрак, ожидая, что оттуда выскочит упырь и схватит его. Но Жанна говорит:
– Так что ж ты его не разбудишь?
– Жорж как-то попытался. Фабиан так избил его, когда Жорж ему сказал, что он плачет во сне, что никто больше не рискнул это повторить.
– Фабиан может побить Жоржа?
– Фабиан сильный малый.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
