Эпизод 1
Светало. В недосягаемых высотах, на постепенно выцветающем небесном полотнище, поблескивали мутным хрусталем последние звезды.
Солнце еще не взошло, но уже разукрасило обрывки облаков. Они выглядели как отрывистые мазки толстой кисти, которые нанес вдохновенный художник, не знающий теперь, что делать со своим творением.
Над землей расстелился туман — где-то гуще, где-то тоньше, словно взмахнула руками великая Аталия и одним движением покрыла мир пуховой периной. Но, увы, недолго оставалось жить этому покрову: вот-вот должно было взойти солнце и вместе с первыми лучами предстояло улетучиться и белесому очарованию ночи.
Природа медленно просыпалась, потягивалась. На посту у военного лагеря «Крылатого», Аллер отбывал наказание в виде внеочередного ночного дежурства. Он сидел на земле, прислонившись спиной к толстому древесному стволу, смотрел вдаль и слушал утреннюю тишину. Рядом с ним, пожевывая длинную травинку, расположился Юнис — тот самый молодой воин, что стал невинной жертвой агрессии Аллера. Юнец не хранил обид. Он о чем-то беззаботно и увлеченно болтал, стараясь прогнать неминуемые наплывы сна. Аллер почти ничего не слышал — не хотел вклиниваться в чуждые проблемы и размышления молодого воина, кажется, о войне, о которой и понятия не имел, зато высказывался смело и уверенно.
А, между тем, из-за горизонта выползало солнце — ослепительно рыжее, окруженное сияющим нимбом. Сначала оно набухало, как гигантский огненный пузырь на темной земле, быстро и уверенно. А потом, созрев, оторвалось от своей опоры, освободилось и поплыло все выше и выше. По земле покатилась, поглощая слепую мглу, волна оранжевого света. Голодная и жадная она прогоняла восвояси ночь, а мир заливала радостными, горячими красками. Этот огненный, но не жгучий свет стремительно приближался к двум стражникам, и если того, что был помоложе, он не слишком интересовал, то у другого вызвал волнующее, приятно щекочущее чувство. Такое же теплое, как и этот рассвет, пророчащий еще один ясный, безоблачный день.
Аллер смял отбросил, как комок хлама неподъемные мысли. Глядя на молодое солнце, он вдруг понял: «Все хорошо. И было и будет». Минули еще одни сутки его наказания. Значит, уже совсем скоро он погонит коня обратно, домой. Пусть ненадолго, но увидит Эльду. Обнимет так крепко, как сможет. Скажет, как любит, как истосковался по ней. А, может быть.… Вдруг это еще не случилось… Тогда, он будет рядом и первым возьмет на руки чудо жизни — новорожденного сына, сам передаст его Эльде и они вместе дадут ему имя. И Гаспер будет там же.
— Аллер! — возмущенный голос Юниса перебил его мечты. — Аллер, о чем ты так задумался? Ты меня не слушал?
Аллер встряхнул еле заметно головой, избавляясь от налета размышлений, обернулся к Юнису и увидел недовольное и какое-то оскорбленное лицо.
— Нет, — честно признался Аллер.
Он собирался отвернуться и снова предаться своим раздумьям, но досада в светло-серых, еще детских глазах Юниса заставила его передумать. На миг ему стало жалко этого добродушного мальчика, ищущего собеседника, а, может и друга.
— Извини. Если хочешь поговорить, повтори. Только не очень громко, а то звуки перебиваешь.
Юнис нахмурился, поменял позу на сидячую и, не глядя на Аллера, проговорил:
— Говоришь ему, говоришь, а все мимо ушей. С какого же момента повторить, если ты хоть что-нибудь слышал?
— С какого хочешь, — равнодушно отозвался Аллер.
— Значит, ничего ты слушал. Я о войне говорил.
— О которой из?
— Ну, о которой…, - Юнис усмехнулся, — о последней, какой же?
— И что говорил?
Интереса в голосе Аллера не было. Он смотрел вдаль, а в огненных небесах видел уже не величавое восхождение небесного светила, а другое. Память Аллера взорвалась, брызнула вон, но на суровом лице не отразилась. Лишь только взгляд его отяжелел, напрягся, но, отвернутый, оказался незамеченным. Юнис знал лишь полу лживые рассказы, на которых основывалась выдуманная правда. А Аллер видел войну: страшные картины прошлого встали перед его глазами, будто наяву. Он знал все: неуверенность, что проснешься и бешеную радость с каждым новым рассветом. Счастье, что пережил еще одну ночь в чужом, озлобленном на Фелидию крае. Знал, как друзья мертвыми падали из седел, а враги, пускавшие ядовитые стрелы, оставались невидимыми. Что находили вместо тех, кто попадал в плен. Как метались от страха кони, как царапали камень их копыта. И дикое ржание — последний лошадиный возглас, перекрывающий крик человека, когда всадник летел в пропасть.
Ему было двадцать тогда, как Юнису сейчас. И война в горячие, молодые годы представлялась совсем иначе.
— Я думаю, многое тогда делалось неправильно, — говорил Юнис, — Главы торопились с приказами. Не учли, что это чуждая нам местность. Не силой надо было действовать, а хитростью.
— Тебя там не было, — со злой иронией промолвил Аллер, — сразу бы всю войну выиграли.
— А что, я бы повоевал. Все лучше, чем вот так сидеть без дела и разглядывать даль. Обидно, даже как-то, воином стал, а в бой ни разу не ходил.
— Успеешь еще, это не последняя война. Прекрасного в этом мало, если вообще хоть что-то есть. Но не наше это дело — рассуждать.
— Что прикажут, то и сделаем, — вздохнул Юнис.
— Именно.
— А если тебе прикажут родных убить, якобы на благо Фелидии, ты исполнишь?
Аллер медленно обернулся к Юнису.
— Такого никогда не будет!
Юнис надоел Аллеру. Молодой воин сейчас представлялся голодным комаром, безустанно зудящим над ухом, который совсем не хотел понимать, что если не угомонится, его просто прихлопнут. Аллер прикрыл глаза, задумался, и неприятная пугающая дрожь проскочила внутри напряженного тела.
«Этого никогда не будет! Зачем размышлять о невозможном?!» — почти прокричал Аллер про себя, изо всех сил стараясь выбросить вон ядовитое ощущение.
Юнис как будто собирался еще что-то сказать, но издалека, перебив его, еле слышно донеслись до ушей стражей глухие, ритмичные удары.
— Тихо! — приказал Аллер, внимательно вслушиваясь.
Они не ждали подобного. С каждой секундой удары становились все отчетливее, различимей в густой утренней тишине. Они приближались. Вскоре стало возможно распознать в них спешный перестук подкованных копыт, а еще через миг из-за холма появилась черная фигура всадника, направлявшаяся прямо к лагерю.
Аллер насторожился, погладил, готовясь к чему угодно, рукоять меча. Юнис недоуменно перебегал глазами с напарника на всадника и все же осмелился спросить:
