Завороженный собственными мыслями, Дикарь опустился перед добычей на колени. Эта информация о тварях, населяющих затопленный город, казалась легкодоступной, словно содержалась в папке без грифа «Совершенно секретно», код доступа к которому был для него закрыт. Он надеялся, что пока.
И вдруг дайвера прожгла шальная мысль: так ли ему нужны были эти воспоминания? А может, с осознанием себя как личности придет нечто такое, что уж лучше бы оставалось тайной за семью печатями.
Обдумывая новый виток, подсказанный самосознанием, Дикарь скрылся в темноте подсобного помещения. На лестничной площадке стало светлее. Он не торопился подниматься. В затопленном городе перестраховка – норма жизни. Одолев пролет, Дикарь примостился у выхода на балкон и достал бинокль, один из щедрых подарков Киры.
Строение, в котором они нашли приют, представляло собой комплекс грандиозного сооружения – бывшего онкологического центра. Складывалось впечатление, что его строили с размахом, и только для того, чтобы пустить пыль в глаза. Здания разной этажности, соединенные переходами со стеклянными крышами будили воображение. Среди многочисленных строений высился сам центр – теперь похожий на длинный корабль, с рядами окон, половина из которых давно ушла под воду. На территории комплекса имелась и церковь. На удивление хорошо сохранившиеся купола отливали золотом на солнце.
Из здания, которое Дикарь определил как центр реабилитации из-за многочисленных тренажеров и кабин непонятного назначения, отменно просматривалась площадь. В центре озера, со всех сторон окруженного корпусами, возвышалось нечто вроде оазиса. То ли здесь когда-то был холм, то ли на куполе затопленного здания пустили корни растения, но зеленый островок радовал глаз. Еще утром, приглядевшись, Дикарь понял, что там буйным цветом росла конопля. Сначала он подумал о том, что наверняка уцелевшие люди подплывают на лодках снимать урожай, но потом отмел эту мысль как несостоятельную. В окулярах было видно, что в зарослях что-то прижилось. Что именно, сказать нельзя: кусты шевелились, выпуская в воду длинные гибкие тела.
Пусто. Город казался лишенным жизни много лет назад, заброшенным кладбищем, где покоились мертвецы и куда ход живым давно заказан. Дикарь поднимался по лестнице, стараясь держаться ближе к стене, где мусор свалялся до такой степени, что разглядеть следы не представлялось возможным. Он осторожничал на тот случай, если кому-то придет в голову мысль сунуть нос не в свое дело. То, что пока никто не попал в поле зрения дайвера, вовсе не значило, что за слепыми бельмами отражающих солнце стекол не прячутся те, кто начал охоту. На пришлых двуногих.
Хрупкая девочка с глазами, в которых мог утонуть весь город с его призрачной красотой, отговаривала его от похода.
– Чем тебя не устраивают консервы? – с придыханием повторяла она. – Потом будем рыбачить! А пока нужно отсидеться. К тому же, ты еще слаб!
– Скажи еще – слабак, – усмехнулся он, закидывая за спину рюкзак.
Он пошутил, а Кира отозвалась серьезно.
– Нет, не скажу, – тихо сказала девушка, и отчего-то ему почудились слезы в ее словах.
«Наверное, женщин трудно понять», – думал Дикарь, невзирая на предупреждение, протискиваясь в бетонную дыру. Рыбалка была прикрытием. Странное дело, ему откуда-то вдруг стало известно много подробностей об уцелевших зданиях. Например, он знал, что центральное здание онкологического центра соединял длинный переход, ведущий непосредственно в город. И выход к торговому комплексу, который показала Кира, был не единственным. Картинка в целом пряталась в тени, проявляя лишь отдельные детали, и четко виделось лишь то, на чем мысленно фокусировался взгляд. Однако тех подсказок, что подбрасывала память, оказывалось вполне достаточно, чтобы планировать отход. Теперь он не одинок, и в первую очередь его заботила безопасность доверчивой девушки с черными волосами.
«Не женское дело – планировать возможные варианты поспешного бегства в случае опасности», – с такой мыслью он возвращался, недалеко уйдя от того умозаключения, с которым уходил на разведку.
Каморку, которую предложила в качестве убежища Кира, найти было трудно. С одной стороны подступы к уцелевшему крылу блокировала вода, а с другой подобраться можно было лишь через подсобку, где дыра в стене была завалена рухлядью. Протиснувшись в провал, попадаешь в узкий коридор, вдоль стен которого тянулись трубы и кабели в резиновой изоляции. Идти тут можно было только согнувшись. Что Дикарь и сделал, перешагивая через многочисленные ответвления от проводки, скобами прибитые к бетонному полу. Однако тайное убежище имело существенный недостаток – выход отсюда был там же, где и вход.
Выбравшись в небольшой коридор с тремя распахнутыми дверями, Дикарь услышал неясный шум и замер у стены, привычно сжимая в руке пистолет. Чуть позже, прислушавшись, он понял, что говорила Кира. До него долетали отдельные слова, сказанные почти шепотом. Обеспокоенный, он неслышно двинулся по коридору, подобрался ближе к распахнутой в каморку двери.
– Я знаю все, что ты мне скажешь. Можешь добавить что-то новое?
Дикарь ясно услышал слова девушки и замер, ожидая ответа. В голове вихрем пронеслись мысли – вплоть до той, что девушка специально заманила его в ловушку.
Кире никто не ответил. Молчание продолжалось недолго.
– Да знаю я! – горячо зашептала девушка. – Не нужно было его отпускать. Но… что я могла ему сказать? Как удержать? Только не говори мне, что знаешь, – раздался всхлип. – Ничего ты не знаешь, Че. Если бы ты все знал, ты бы не умер.
Девушка замолчала, несколько раз шумно переведя дыхание, чтобы сдержать слезы.
– Вот и молчи. Раз ты умер.
Кира шмыгнула носом, прошлась по комнате и с размаху села на скрипучий кожаный диван.
– Сам такой! – обиженно прошептала она, и до Дикаря с опозданием дошло, что девушка говорит сама с собой. – Сначала ты дал мне его, а потом забрал. И кто ты после этого? Думал ты, как я буду одна?
Она помолчала.
– А может… ты хочешь, чтобы я тоже умерла? А, Че? Молчишь… Я загадала, если он не придет до вечера, значит, ты хочешь. Чтобы я умерла. Да, Че. Так и решим…
Дикарь не хотел знать, куда заведут девушку странные размышления, поэтому отошел назад, шумно сбросил рюкзак и стал преувеличенно пыхтеть, отряхивая с куртки пыль.
В тот же миг, словно ветер прошелся в коридоре – в дверном проеме возникла Кира. На заплаканном, с покрасневшим носом лице сияла лучезарная улыбка, как солнечный свет во время грибного дождя.
– Дикарь! – крикнула она.
Он не успел опомниться, как она птицей подлетела к нему и повисла на шее.
– Я думала, что ты… ты…
– Умер? – тихо подсказал он, невольно прижимая ее к себе.
– Нет, – ее негромкий голос дал трещину. – Что ты меня… Я не хочу об этом.
– Об этом не будем. – Дикарь вдруг с трудом перевел дыхание, зарывшись носом в пахнущие горечью волосы.
