Эммануэль внимательно посмотрела в глаза Брюсу и, прижавшиськ нему щекой, прошептала:
— Обещаю тебе, что не буду заниматься с ним любовью.
Брюс был несколько обескуражен подобной уступкой со стороныЭммануэль.
— Я ни в коей мере не хочу ограничивать твою свободу… —начал было он.
— Ты меня ни в малейшей степени не ограничиваешь. Яобещаю тебе это только потому, что я свободна и не хочу, чтобы ты был из-заменя несчастлив.
Не в силах сказать еще что-нибудь, Брюс обнял Эммануэль исжал в своих объятиях, испытывая при этом нечто вроде стыда. В какой-то моментему показалось, что он вот-вот потеряет Эммануэль, но последние ее словаразвеяли все опасения.
— Что мне больше всего нравится в Стефани, —сказал Жан, — так эго то, что она никогда не упорствует в своихзаблуждениях. Помните, чего только она не наговорила тогда про наше общество«Неосарабандес», а сегодня утром уже согласилась принять участие в работеподкомитета по перестройке печи.
— А разве Кристофер и Из не участвуют в работе этогокомитета? — обеспокоенно спросила Эммануэль.
— Близнецы являются его руководителями, просто сегодняутром мне не удалось их разыскать.
Близнецы внимательно слушали разговор взрослых, но многоеосталось для них непонятным, и они бросились за объяснениями к Дэвиду.
— Лури предложил свой вариант действий, ваша печьнаходится на его земле, — объяснил тот, — и мы можем поступать с ней,как считаем нужным.
— У комитета есть два предложения, — вмешался вразговор Лури, — оставить печь там, где она сейчас, приведя в божескийвид, либо перевезти сюда.
— Эта печь наша! — отрезала Из — И мы не хотим,чтобы ее куда-нибудь переносили.
— Ты придешь к нам туда? — спросил КристоферМариссу.
— Оставь Мариссу Тео, — твердо сказалаЭммануэль. — Я думаю, он предпочтет, чтобы она оставалась с ним.
Кристофер замолчал, обдумывая слова Эммануэль. Онвнимательно посмотрел на мать, ожидая увидеть на ее лице нечто вроде улыбки, ноона оставалась серьезной.
— Давайте не будем замыкаться только на этомвопросе, — подал голос Маттиас. — Лури обещал мне поделиться своимимыслями о нашем фильме.
— В принципе особых мыслей у меня в общем-тонет, — отозвался Лури. — Единственное, что я хотел сказать, это то,что подобная идея вполне может быть осуществлена на моей родине.
— Ну что ж, — воскликнул Марио с необычайнымэнтузиазмом, — все в Луристан!
— На какого зрителя рассчитан ваш фильм? —поинтересовалась Стефани.
— Для начала, — ответил Маттиас, — на нашихсоотечественников.
— Если место съемок будет чересчур экзотическим, этовряд ли вызовет интерес у нашего зрителя, который разочаруется, увидев, чтофильм не имеет к нему лично ни малейшего отношения.
— Совершенно справедливо! — воскликнул Марио. —Итак, прощай, красота Востока!
— А можно ли так легко разрушить плотину? —поинтересовалась Марисса, узнавшая о съемках из сегодняшнего утреннегоразговора с Оранж.
— Рушится не плотина, а земля под ней, — пояснилЖан.
— Природа слишком изменчива, чтобы можно было ейдоверять! — Марио не мог упустить случая и не подтвердить лишний раз своитеории.
— Но разве при строительстве не совершаютошибок? — настала очередь удивиться Тео.
— Ее просто невозможно построить плохо, хотястроительство идет не бог весть как, — подчеркнул инженер.
— Я придумал прекрасный сюжет! — воскликнулЛури. — Наша плотина будет возводиться не специалистами, не так ли? С этиммы все согласны: никаких главных конструкторов, никаких директоров, охваченныхманией гигантизма. Строителями будут такие же люди, как мы, стремящиеся сделатьсвою жизнь менее скучной и унылой. Да, именно те, кто сейчас целыми днямиторчит в кресле у порога своего дома или маленькой лавки и убежден, чтоинтересная и полноценная жизнь существует только где-то там, далеко. И вы ещераздумываете, где снимать фильм? Конечно, здесь!
— Плотина в Шан-Лу? В лесу? — усмехнулась Эа.
— Можно построить ее на ручье! — с энтузиазмомвоспринял затею Кристофер.
Никто не высказался против, чувствуя, что слова Лури нелишены здравого смысла.
— Во всяком случае, — подала голос Монель, —она никому не помешает, плотина будет разрушена сразу по окончаниистроительства.
— Я думаю, не возникнет проблем и со строителями, в этовремя года больше половины жителей поселка изнывает от безделья, — заметилБрюс.
— А другая половина с радостью откажется от своих дел,чтобы помочь нам, — вставила Эммануэль. — Необходимо переговорить смэром.
— Пойдемте прямо сейчас! — нетерпеливо воскликнулДэвид.
— Мне кажется, сегодня не слишком подходящийдень, — рассудил Лури. — -Как правило, христиане по воскресеньямначисто лишаются воображения.
— Но жители Средиземноморья вовсе не христиане, —попыталась поддержать брата Оранж.
— Может быть, пойдем на площадь поиграем со всемивместе в шары? — предложил Брюс. — Я думаю, они обрадуются нашемуприходу.
— Ты играешь лучше их? — поинтересовался Лури.
— Не знаю, — честно признался Брюс.
— Никто никогда не бывает доволен местом, гдеживет, — размышлял вслух Жан, — все ему кажется недостаточно близкимили, наоборот, слишком удаленным и так далее. Конечно, никому не дано перенестигоры или перерыть долину, но можно построить самую большую в мире плотину,несмотря на то, что ручей может перепрыгнуть ребенок.
— А в итоге от плотины не останется и следа, в то времякак слава о ней разнесется далеко! — поддержала мужа Эммануэль.
— Революция будет совершена, — резюмировалаСтефани.
— Бернини был учителем танцев… — заметила Монель, ни ккому не обращаясь. Лури отозвался:
— Прекраснейшие произведения искусства, вызывающиеискреннее восхищение, созданы именно в процессе игры.
— Нашей плотине одинаково нужны и строители, ихудожники, — подчеркнула Стефани, и все поняли, что прежде всего она имелав виду Брюса.' — Без всякого сомнения, потребуется помощь каждого изнас, — подвел черту Маттиас.
