— Видел, ведь я был в том месте, что вы ищите.
— У них разве есть искины? Они не бояться их использовать?
— Если компьютеры Лимерика не изменились за эти века изоляции, то ты должен был видеть, какие искины использовали люди после катастрофы. Это сильно усеченные версии со множеством ограничителей. Высокая техника невозможна без сложных компьютерных систем. В развитом обществе не могли отказаться от разумных компьютеров, но сделали их замкнутыми в своем развитии. Видишь ли, наши предки совершили ошибку, когда попытались сыграть в богов, и создать совершенно полноценный саморазвивающийся разум. А замкнутый и не способный к экспоненциальному развитию, это достаточно безопасно.
— Безопасно, пока твой компьютер не осознал свое «Я», и не стал частью бога, как все вы, — пробурчал Салли.
Нурлан покосился на него немного нервно и кивнул:
— Да, пока компьютер не сознание, с ним можно работать.
— Но где эта грань, между сознанием и не сознанием? — с усмешкой спросил Лайам.
Нурлан объяснил:
— Компьютер может решить, как нам лучше жить, но должен быть еще компьютер, чья задача остановить его и уведомить о его действиях человека. И это должен быть более простой компьютер, чья задача только выявлять отклонения системы в опасных направлениях.
Лайам склонился к Нурлану:
— Значит, древнему искину ты рассказываешь секреты, а мне нет?
— А он знает уже все тайны, но не говорит вам. Может, он уже за меня, а не за тебя? Не думал об этом, Лайам?
— Наш Салли за всех. Он собирается исправить ошибку и спасти человечество. У него такая миссия. Вот он и достигает ее самым оптимальным способом, и нет другого компьютера попроще, который может выявить, нет ли тут какого-то отклонения. Так что расслабься и получай удовольствие.
Казалось невозможным, что столь длительный путь, который был целую жизнь назад, можно преодолеть очень быстро, может быть, в одно мгновение. Ведь от родного города их отделяла степь, пустыня, толстый Реликтовый Барьер, толщиной сотни километров, пещеры, ходы. Но этот корабль древних смог прыгнуть прямо в космос, просчитав и преодолев все препятствия, для него нет невозможного.
Звездолет прыгнул снова, вернее, сначала полетел. В зал, где сидели пассажиры, тоже выводились экраны с демонстрацией окружающей обстановки. Пейзаж просто смазался, неимоверно разогнался. Люди ахнули, но не успели испугаться, потому что после скольжения по пространству их летающий транспорт просочился сквозь стены и пещеры, зависнув прямиком над Кадолией.
Пассажиры пришли в большое возбуждение. Кто-то падал на колени и кричал о чуде, Шами пришлось их успокаивать.
Но, кажется, в больший ажиотаж пришли жители Кадолии, увидев над собой, там, где трубы уходят в электронные облака и чадят черным дымом, внезапное возникновение продолговатого переливающегося нечто, размером с целый дом. Они были наслышаны, что Лайам Ли Кадами и ушедшие с ним за Барьер обзавелись летающими кораблями древних, да и сами уже повытаскивали из Меллотракса массу интересного. Городу передавали по радио, о скорых гостях, поэтому на улицы высыпали тысячи людей, они кричали, размахивали руками, указывали вверх.
Все они кричали и приветствовали Лайама, как героя. Лайам бы соврал, что это ему не импонировало и не наполняло каким-то чувством.
Мэр Максимилиан тоже встречал его теперь уже совсем по-другому. Не как суетливого путешественника, подбивающего город на авантюры, а как ожившую легенду. Огромную, пугающую, которая вдруг явилась воплоти.
Кажется, слухи про его деятельность за Барьером, превзошли все мыслимые размеры.
Но и мэру было чем удивить, его сопровождало два робота с медными телами и грубыми заклепками. Но с довольно смышленым взглядом и деловитым видом.
— Это что, Максимилиан? Только не говори, что они вас поработили, а к тебе приставили соглядатаев, — усмехнулся Лайам.
— О, нет, что ты! Роботы Лимерика выполняют все наши пожелания, бегают за нами, как за детьми, которым срочно надо угодить и удовлетворить потребности… Я бы сказал, что они служат нам… Но… они служат тебе. Вернее, Богу-из-машины, которого, по слухам, ты приручил.
— Я? Это все мой брат. Бог его личная собственность, он просто дает мне им попользоваться для разных дел.
Кадолия совершенно изменилась. Повсюду велось строительство, дома, заводы, дороги. Новые необычные машины: электрические, паровые, всякие, и все одновременно. Дикая смесь технологий и эпох, все перемешалось. Здесь уже не пахло тем спокойным сонным местечком, плавно увядающим присосавшись к машинам древних, которые уже выходили из строя, а никто не мог их толком чинить.
Лайам хотел бы сказать, что это он влил в этот город столько жизни, но на самом деле всего-то разбередил гнездо Лимерика, да ушел, не оглядываясь. Разве что можно претендовать, что запустил некий процесс, поднял людей, нашел для них целый город, заваленный древними машинами.
Все остальное сделали сами люди. Ну еще Салли. Он подчинил машины Лимерика. Волосы начинали шевелиться, когда задумываешься, что мог наделать этот освободившийся безумный компьютер с Кадолией и со всем этим подземным миром, если бы захотел, у него в руках уже была большая сила Лимерика, их ресурсы, технологии, но он заставил их служить горожанам.
— Нет, это ты заставил, убедил, служить их людям, я бы сам не додумался, — поспорил Салли, когда Лайам заговорил с ним об этом.
— Сомневаюсь, что они делали это с таким усердием. В последнем разговоре со мной, они не горели желанием делиться технологиями, считая кадолийцев ущербной тенью своих прежних хозяев. Детишками, которым нельзя давать что-то сложнее мухобойки для их же безопасности. Они собирались нас изучать, немножко торговать. И все.
— Они впутывались в отношения с людьми все сильнее, и я подстегнул этот процесс. Кому-то надо возвращать знания и строить машины. Как я верну мир, что уничтожил, если никто не начнет его строить? Ты и я, мы должны спасти человечество.
— Не знаю, как меня в это втянули. Я не собирался кого-то спасать. Я лишь хотел узнать, что случилось с нашим миром и чтобы мы вылезли, наконец, из этих нор на свет, под настоящее небо. Я мечтал заставить людей вернуть себе гордость, знания и былую жизнь. Но оказалось, один идиот взорвал планету, возвращаться некуда и мы куда-то летим… Надо искать демиургов и разворачивать этот камешек, вот и все. И кто, кроме меня? Все будут и дальше сидеть здесь, внутри этой летающей гальки еще тысячу лет, пока она не начнет разваливаться. А судя по тому, что я видел, она уже разваливается.
Нурлан слушал эти разговоры. И становился все молчаливее, задумчивее, его спокойная веселость совсем запропала.
— Наш мир действительно разваливается, Лайам. Ты первый, кто это заметил и назвал вещи своими именами, — сказал он.
Лайам не торопился в Лимерик, он не любил бегать на поводу у судьбы, предпочитая, чтобы судьба бегала за ним, а не наоборот. Да и следовало уладить дела здесь. Вместе с Шами и Мирикой они навестили родителей, родной дом, провели вечер там, рассказывали до ночи о своих приключениях. Потом Лайам проинспектировал, как поживает Штаб в его отсутствие, поговорил со всеми ребятами.
