– Мы не на пикник едем, лейтенант.
– Это и моя война, сэр.
– Ну что ж, вы правы.
Они вышли во внешний двор. Водители уже стояли около автомобилей, дожидаясь офицеров.
– Вы мне пригодитесь, лейтенант. Но следует сдать дела в Штабе совместных операций.
– Спасибо, сэр.
Бригадир направился к своей машине. Китти открыла заднюю дверь.
– На базу, капрал.
Ларри посмотрел, как «хамбер», миновав гигантские секвойи, скрылся из виду, и побрел к конюшням, где оставил мотоцикл. И долго еще стоял там со шлемом в руках, прежде чем его надеть.
Усевшись на заднее сиденье, бригадир спросил Китти:
– Вы знакомы с лейтенантом Корнфордом?
– Да, сэр.
– Он только что спрашивал, может ли присоединиться к нам во время боевых действий. – Бригадир покачал головой, размышляя о просьбе Ларри. – Вот она какая, война. Оставляя дом и родных, мужчина по собственной воле встает на линию огня. И не надо говорить, что он делает это ради свержения тирании или во имя своей страны. Он делает это ради своих товарищей. Война – такое дело. Когда твои товарищи сражаются и умирают, ты хочешь сражаться и умереть рядом с ними.
– Так точно, сэр, – ответила Китти.
* * *
Как работает система, Ларри уже усвоил. Вместо того чтобы передавать прошение по инстанции, он заглянул к Джойс Уэддерберн.
– Мне всего на пару минут, – пообещал он секретарше Маунтбеттена.
– Его сейчас нет, – ответила Джойс. – Но если вы можете подождать…
– Конечно, могу.
– «…не меньше служит тот высокой воле, кто стоит и ждет»,[9] – продекламировала она с улыбкой.
– Спорим, вы не знаете, откуда это, – улыбнулся Ларри. – Понятия не имею.
– Мильтон. Сонет «О слепоте». «Служа ему, по тысячам дорог мы все спешим, влача земное бремя». Речь о Боге конечно же.
– Надо же, какой ты умный!
– Только невостребованный, – вздохнул он, усаживаясь в кресло для ожидающих.
Маунтбеттен вошел минут через пятнадцать, в сопровождении Гарольда Уэрнера – стремительным шагом, явно очень торопясь. Заметив Ларри, остановился у дверей кабинета:
– Меня ждете, лейтенант? – Небольшая просьба, сэр.
В кабинете Маунтбеттен выслушал Ларри и повернулся к Уэрнеру:
– Вот почему мы одержим победу в этой войне, – и обратился к Ларри: – Если соглашусь, твой отец мне спасибо не скажет.
– Отец будет гордиться мною, сэр, – пообещал Ларри, – если вы скажете ему, что я исполняю свой долг.
– Ей-богу, ты прав! – Маунтбеттен пожал ему руку. – Жаль, я не могу поступить так же. Но ты понимаешь, что на командную должность я поставить тебя не могу?
– И не надо, сэр. Я пойду рядовым.
Растроганный Маунтбеттен вглядывался в его лицо.
– Благослови тебя Бог, мальчик мой, – произнес он. – Если таково твое желание, я не буду тебе препятствовать.
9
Теперь погреба Иденфилд-Плейс были заперты, и единственный ключ хранился у Джорджа Холланда. Он отпер дверь и, пригнувшись, повел Ларри вниз по крутым ступенькам.
– Осторожней, низкий свод.
Сквозь пыльные, затянутые паутиной узкие окна в прохладное подземелье просачивался свет. Все ниши вдоль стен были заполнены бутылками.
– Большая часть досталась мне от отца, – объяснил Джордж.
– Честное слово, вы совсем не обязаны это делать… – Ларри был смущен.
– Кто-то же должен это пить, – возразил Джордж. – Вы ведь его друг? – Он двигался вдоль ниш, разглядывая этикетки. – Сент-эмильон тридцать восьмого, – прочитал он, остановившись. – Наверняка хорошее. – Джордж достал две бутылки и протянул Ларри.
– Вы должны к нам присоединиться, Джордж, – сказал Ларри.
– Нет-нет. Это им двоим. Подарок. – Джордж вынул еще две бутылки. – Держите. Передайте Китти мои поздравления.
Ларри вез бутылки в багажнике мотоцикла, завернув в свитер, чтобы они не звякали по дороге и случайно не разбились. Он протер бутылки и оставил вино на столе в кухне деревенского дома – стекло мерцало в закатных лучах сочным фиолетовым цветом.
Открылась входная дверь, на пороге появился Эд со словами:
– Никак не могу держаться отсюда подальше… – и замер, увидев вино. – Бордо гран крю! Ради бога, где ты его достал?
– Это вам, – ответил Ларри, – тебе и Китти от хозяина особняка. Он поздравляет вас. И я тоже.
– От молвы не уйдешь. А я как раз пришел, чтобы рассказать…
– Мы с Китти встретились в Уэйкхерсте, – перебил Ларри.
– Она по-прежнему рада?
– С ума по тебе сходит, Эдди, сам знаешь.
– А я схожу с ума по ней. – Эд рассматривал одну из бутылок. – С чего это хозяин особняка так расщедрился?
– Он неравнодушен к Китти. По крайней мере, был, скажем так.
Едва Эд вышел во двор по нужде, как явился Рекс – явно расстроенный.
– Я только что узнал, что пакгаузы в доках оборудуют под полевые госпитали.
– Скоро все кончится, – утешил его Ларри.
Рекс машинально расставил бутылки в ряд, очевидно не осознавая, зачем он это делает, и вдруг улыбнулся:
– Посмеяться хочешь? Один парень у нас в медслужбе при виде крови хлопается в обморок.
– Видимо, это не его.
– Со мной-то все в порядке, – продолжал Рекс. – Кровь меня не пугает. Страшно другое: вдруг я не буду знать, что делать? Вдруг совершу ошибку?
– Такое случается, – пожал плечами Ларри.
– Но тогда человек умрет. – Рекс снял очки и, моргая, уставился на Ларри.
– Рекс, – успокоил его Ларри, – гони такие мысли. С ума ведь сойдешь. Ты медик и выполняешь свой долг. Вот и все.
Возвратился Эд и поделился радостной новостью с Рек-сом. Тот, поглядывая на Ларри, поздравил жениха. Эд предложил открыть бутылку подаренного вина:
– Выпьем за Китти!
– Пас, – отказался Рекс, – я не любитель вина.
– Знаю, ты трезвенник, – буркнул Эд, – но это же бордо гран крю.
– Мне не нравится вкус вина, – объяснил Рекс.
– Ты выпьешь, Ларри?
– Конечно.
Вино оказалось замечательное.
– Ты сам не знаешь, от чего отказываешься, Рекс! Видишь, я улыбаюсь, а это говорит само за себя. – Эд подлил себе и Ларри. – Две улыбки лучше, чем одна.
