Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
* * *
Что скажет по поводу Джуны академик Котельников, вице-президент АН СССР? Ведь он возглавлял институт, где создавалась лаборатория, в которой предстояло исследовать феномены.
Я послал в институт письмо с вопросом: представляют ли интерес для науки феномены Н. Кулагиной и Джуны? И получил ответ:
«Академик В. А Котельников,
17 апреля 1981 г.
Уважаемый Лев Колодный!
На Ваше письмо от 14.IV.81 г. сообщаю, что, по моему мнению, все феномены, заслуживающие внимания науки, должны изучаться должным образом. Опрометчивая публикация новых явлений ради сенсации, а также недостаточно обоснованные отрицания их в печати, по-моему, приносят вред.
В. А. Котельников».
Сама осторожность водила рукой автора письма. Разве не ему прижгла на расстоянии затылок Нинель Кулагина при первой встрече, да так, что пришлось Владимиру Александровичу резко повернуться, потереть шею, поскольку нагрев производился без предупреждения? Таким вот образом пошутила Кулагина. Не она ли показывала директору института в темноте руку, на которой, как на экране, высвечивались по ее желанию разные фигуры? Разве не от ее рук установили во вверенном директору Институте радиотехники и электроники ультразвуковое излучение, что засвидетельствовано было в письме вице-президента В. А. Котельникова на имя председателя Ленинградского исполкома за три года до моего обращения?
Джуна лечит посла Западной Германии Гера Кастера
Много вопросов возникало после появления такого ответа, и среди них такой: разве не Джуну предполагали исследовать в этом институте и даже зачислить на штатную должность? Так почему же на ее имя накладывается табу, почему ее не рискуют упомянуть в официальном ответе журналисту? Чтобы он, не дай Бог, не тиснул статейку, не упомянул, не связал публично имя столь высокопоставленного лица в науке и имена так низко павших в глазах общественного мнения феноменов… Да, вещие слова академика Лихачева, вещие:
«…узкий специалист должен обладать широким и глубоким уровнем гражданского мышления. А сегодня это не всегда так. В нашей научной жизни не все благополучно…».
Вся история Джуны – яркий пример такого неблагополучия…
В те дни мне попалась на глаза книга академика Марчука, где, обращаясь к молодым, он высказывал мысль: «От ученого, как, впрочем, и от каждого советского человека, требуется проявление гражданского и нравственного мужества в отстаивании своих позиций от внешнего давления и субъективизма».
Оказалось, не так-то просто проявить гражданское мужество, отстаивая свои позиции от внешнего давления.
Я многого ждал от члена-корреспондента АН СССР Николая Лидоренко, который, как мало кто другой, давно интересовался феноменами, наблюдал их в лабораториях. В разговоре со мной член-корреспондент смело и открыто ругал «старых дураков», которые не понимают, что за наблюдаемыми явлениями, демонстрируемыми феноменами, скрывается, как он выразился, «глубинная физика». Он даже прислал ко мне помощников, которые интересовались мельчайшими деталями «дела Джуны», пытались было даже составить проект отзыва своего шефа для печати. Наконец, спустя месяц пришло по почте запоздалое письмо. Но в нем смелых слов не оказалось, а сказано было только то, что институт, руководимый уважаемым ученым, интересующими меня вопросами не занимается… Однако это было не совсем так.
Наконец закончился срок пребывания академика Кикоина в санатории. Он вышел на службу. Вот-вот, полагал я, состоится встреча ученых с Джуной, получит она «охранную грамоту».
Но история не повторилась. Второй раз академик не захотел предоставить квартиру для домашнего опыта. «Вы же знаете, что сказал по этому поводу президент… Так что буду держаться подальше от Джуны», – заключил академик.
Но другие встречи произошли.
Весной встретились с Джуной киевские академики Виктор Глушков и президент Академии наук Украины Борис Патон. Первый под влиянием этой встречи написал одну из своих последних (перед внезапной кончиной) статей, где пытался с кибернетических позиций объяснить природу явления. Эта статья появилась в журнале «Техника – молодежи».
А что думал по поводу Джуны президент Академии наук Украины?
«Уважаемый Лев Ефимович!
В связи с вашим письмом от 14 апреля 1981 года, в котором вы запрашиваете мое мнение о том, представляет ли для науки интерес такой феномен, как Джуна, сообщаю: любой феномен представляет интерес для науки и заслуживает того, чтобы его изучали. Поэтому, на мой взгляд, Академия наук СССР поступила совершенно правильно, организовав серьезную и планомерную работу по изучению биологических полей, а, следовательно, и феноменальной особенности, которой, очевидно, обладает Е.Ю. Давиташвили. Возможно, вам неизвестно, что в ГКНТ СССР утверждена комплексная программа по изучению биологических полей…
Думаю, что в результате этой работы будут выяснены многие, неясные пока явления.
С уважением Б. Патон, академик.
30 апреля 1981 года».
Естественно, мне хотелось в печати сообщить, что исследование феноменов в СССР начинается. Но те, кто планировал работу, думали иначе:
«Зачем хвастаться раньше времени. Вот запустим «спутник», тогда и сообщим», – решил Гурий Иванович Марчук.
Все добытые с трудом отзывы остались лежать в столе…
* * *
Однако результаты работы Джуны в городской больнице № 36 и других московских поликлиниках неожиданно стали достоянием всех.
О них сообщил «Огонек» в апреле 1981 года. То была публикация, принесшая много радости.
Мук тоже.
Вышедший днем в пятницу свежий номер «Огонька» привлек чье-то внимание и вызвал начальственный гнев. И вечером печатные машины, которые должны были еще долго вращаться, чтобы выпустить весь тираж, внезапно остановили.
Всю ночь Джуна не смыкала глаз, металась как львица в клетке, то рыдала, то ругалась, проклиная своих врагов, то пила в изнеможении лекарства, то звонила высокопоставленным пациентам…
Кто остановил машины?
Кто запустил вновь?
Генерал армии А.А. Епишев, в то время каждый день приезжавший днем на прием к Джуне. Именно он после звонка рыдающей целительницы обратился к старому другу Брежневу, который принял решение продолжить печатание журнала, не исключая из номера злосчастную статью, которая без малого год не могла увидеть свет…
А кто запретил печатать журнал и распорядился сжечь шестьсот экземпляров «Огонька»?
Команда, переданная по телефону директору типографии газеты «Правда», исходила из ЦК партии от заместителя заведующего отделом Севрука. А исполнял он волю члена Политбюро, ЦК КПСС, ведавшего идеологией Суслова. Он же и поручил институтам неврологии и психиатрии проверить Джуну на вменяемость, чтобы отправить ее за решетку, как это практиковалось в отношении диссидентов. Но ничего из этого, как читатель знает, не вышло.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 50
