Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
Тут он посмотрел на Таню, ожидая ее реакции, но Таня по-прежнему молчала.
– В общем, Петровский говорит, что хотя и был пьян, взял-таки с твоего отца клятву, что тот не напишет о некоторых фактах и уж ни под каким видом не назовет его имени. Твой отец поклялся. И клятву нарушил. Ну а дальше все просто. Люди, заинтересованные в этом бизнесе, предъявили Денису кое-какие претензии, в результате чего он попал в больницу в очень тяжелом состоянии. И тогда я твердо решил отомстить твоему отцу. Чтобы всяким другим журналюгам впредь неповадно было.
– И что, отомстил? – спросила Таня с легким любопытством.
– Извини, если ты про те заметки. Я не хотел пугать тебя. Но ты должна знать, какой он на самом деле! Все должны знать, что он – убийца!
Мишины глаза сверкали яростным огнем, а в голосе слышался напор и святая вера в свою правоту.
– Значит, ты считаешь себя вправе судить других? – спросила девочка.
– А что тут судить? Сама подумай! Твой отец причинил очень много зла и причинит еще больше, если его не остановить. Если его не наказать!
– И что, месть для тебя настолько важна? – Таня смотрела не на него, а себе под ноги, как будто ответ на этот важный вопрос лежал прямо там.
– Я думал, ты меня понимаешь и…
– А я думаю, что ты в точности такой же, как мой отец, – перебила его Таня.
Миша шагнул вперед и сжал ее пальцы.
– При чем здесь твой отец? Ты действительно очень мне нравишься, – сказал он тихо. – Все эта история с Ником Старом не имеет к тебе отношения. Я просто хочу, чтобы ты была на моей стороне… или нет. Если хочешь, не принимай ничью сторону. Просто забудь об этом, пусть все остается по-прежнему!
– А при том, что вы оба не видите ничего, кроме той правды, которую придумали для себя. – Таня осторожно высвободила свою руку. – Ни он, ни ты не замечаете других людей. И поэтому очень жестоки. Вы оба.
– Хорошо, скажи, как мне измениться? – быстро сказал Михаил и снова попытался взять ее за руку, но она только покачала головой.
Черные пряди упали ей на глаза, и она нетерпеливо отвела их.
– Я не знаю. Это надо просто чувствовать. Ты вообще умеешь чувствовать, любить, сострадать? – Она взглянула в его лицо. Михаил казался обеспокоенным, но не более того.
«Может ли он радоваться и огорчатся? Есть ли у него эмоции?» – подумала вдруг Таня, вспоминая, что, пожалуй, ни разу не замечала на этом красивом неподвижном лице никаких ярких человеческих чувств – ни когда они стояли высоко на площадке недостроенного дома, ни когда он дрался с ребятами из ее стаи… Его лицо всегда оставалось спокойным и холодным…
– Я же сказал: ты мне нравишься. Какие чувства тебе еще нужны? Ну, хорошо. Помоги мне стать лучше!
– Знаешь, мне снился сон, – вновь заговорила девочка. – Музыка, зал, свечи… Это был маскарад. Мне казалось, что под одной из масок был ты, и я срывала их одну за другой, но всякий раз не находила лица – там была только новая маска…
– Таня! Я не могу потерять тебя! – перебил он.
– А я не могу остаться. Я не верю, что ты – живой. И, знаешь, ты мне просто больше неинтересен. Ни ты, ни твоя глупая месть.
– Почему ты все время повторяешь слово «месть»? Это не месть, это справедливость. Я просто восстанавливаю справедливость!
В свете фонаря золотистые волосы Михаила казались нимбом. Карающий ангел. Человек, лишенный человеческих чувств.
По крайней мере, он предстал перед ее глазами именно таким. Красивым, бесстрастным и абсолютно чужим.
Все счастливые воспоминания, связанные с Мишей, мгновенно пронеслись перед ее мысленным взором и исчезли, сменившись пустотой и равнодушием.
Таня заглянула в свое сердце и увидела, что оно тоже вдруг опустело. Словно холод, шедший от Михаила, добрался и до него.
Девочка устало прикрыла глаза рукой:
– Я не сержусь на тебя. Нам с тобой просто не по пути. Я ухожу – вот и все.
И она пошла прочь.
– Я думал, что ты понимаешь меня! Погоди! – крикнул ей в след Михаил, но Таня и не думала оборачиваться.
На душе у нее вдруг стало легко и спокойно. За эти дни она потеряла двоих близких людей. За эти дни она поняла, что эти люди не были для нее близкими.
Глава 11В дождьи ясную погоду
Дождь! Она стояла на улице, запрокинув голову к небу. Теплые струи воды стекали по ее лицу, волосы были насквозь мокрые.
Какое это счастье – теплый летний дождь!
– Танюша! Посмотри: солнце. Это грибной дождь, скоротечный. Как же хорошо! Ты не жалеешь, что приехала на дачу? – Мама, так и не решаясь выйти на улицу, застыла в дверях небольшого деревянного домика с крохотной застекленной верандой.
– Нет, не жалею. – Таня с жадностью глотала дождевые капли и действительно ни о чем не жалела.
– Зря Марина не приехала… Как ты думаешь, она обиделась на нас?
– Мама, за что ей на вас обижаться?!
Нет, Таня все-таки никак не могла понять свою маму. Она… и Геннадий Сергеевич столько сделали для Марины, даже дежурили в ее палате после операции. И вот – надо же вообразить, будто Марина могла за что-то на них обидеться!
– Ну… – мама вдруг покраснела, словно девочка, – а вдруг она сочла наше предложение некорректным? Или ее смутило то, что мы с Николаем когда-то… – Она оглянулась и, убедившись, что Геннадия Сергеевича рядом нет, не скрывая любопытства, спросила: – А она что, до сих пор Николая ждет?
– Ждет. – Таня выставила ладони так, чтобы дождевые капли попадали в них и стекали вниз по тонким загорелым запястьям.
Дождь заканчивался. Августовское солнце еще жаркое, скоро высушит все капли, которые сейчас, словно крохотные жемчужинки, украшают каждую травинку.
Из окна выглянул Геннадий Сергеевич.
– Танечка, – произнес он, смущаясь. Он всегда немного смущался, разговаривая с падчерицей, будто чувствовал себя неуверенно, хотя справедливо заметить, что уже чуть более двух месяцев его бритва не оказывалась вымазана зубной пастой, а в ботинки столь же давно не наливали крем для обуви. – Танечка, мы с Машенькой за грибами собираемся. Август – самое что ни на есть грибное время! Особенно после дождичка. Пойдешь с нами?
– Пойду! – Таня кивнула, и брызги от ее мокрых волос полетели в разные стороны.
– Осторожней, простудишься! – предупредила мама и исчезла в доме.
Таня поймала губами последние капли.
В воздухе пахло свежестью и цветами. Мокрые хризантемы лениво качали пушистыми головками, и с ярких, сочных лепестков то и дело срывалась и падала, как слеза, крупная капля.
Лето пролетело слишком быстро. Впрочем, с ним это часто случается. Ждешь его, ждешь, а потом мгновение – глядишь, его и нет.
Ознакомительная версия. Доступно 5 страниц из 25
