«Это не обучение, а просто цирк какой-то. Сначала фокусничают, потом жонглируют», — подумал Митя. Все его надежды научиться делать чудеса рушились.
Чурменя пристально посмотрела на него и, будто прочитав его мысли, неожиданно доверительно сказала:
— Никто и не говорит, что стать настоящим волшебником легко. Я тебе всё показала на примерах, а ты должен сам вывести правило превращений.
— Я бы с радостью, но всё слишком запутано. Почему пирог превратился в порог, тот, того пуще, в порох… — Митя на мгновение замолк, а потом просиял: — Понял! Для того чтобы превращать, нужно каждый раз заменять в слове одну букву: пирог — порог — порох — горох!
— Наконец-то! — с облегчением вздохнула Чурменя.
— Не может быть, чтобы это было так просто, — не поверил Митя.
— Попробуй сам.
Для начала Митя решил выбрать что-нибудь попроще. Оглядевшись, он уставился на стол, набрал побольше воздуха, взмахнул руками и выпалил: «У!». Откровенно говоря, он опасался, что из этой затеи ничего не получится, но результат превзошёл ожидания. Стол превратился в шикарный стул с изогнутыми ножками.
Воодушевлённый успехом, новоиспечённый волшебник немедленно превратил печь в пень, чашку в шашку, миску в маску. Но, когда мирно дремавший на шляпе у хозяйки уж вдруг превратился в ежа и, свернувшись в клубок, оторопело скатился с фетровых полей, Чур-меня строго скомандовала:
— Не хулигань!
Лисица уставилась на Митю и выразительно повертела лапой у виска, летучие мыши пронзительно запротестовали, а скорпион угрожающе изогнул хвост. Ученик понял, урок волшебства нужно заканчивать. Впрочем, это его не огорчило, ведь теперь он мог похвастаться своим умением перед друзьями. И тут Митя спохватился, что за превращениями совсем забыл про Авосю и Мефодия, которые ждали его на улице.
— Мне пора идти. Большое спасибо, что вы научили меня превращать, — поблагодарил он хозяек карточного домика.
— Спасибо потом скажешь. Во всяком случае теперь, когда полезешь на рожон и попадёшь в переделку, ты можешь превратить её во что-нибудь более приятное, — заметила Чурменя.
— А что такое рожон? — спросил Митя.
— Сам поймёшь, если по-прежнему собираешься увидеть тот свет, — передёрнула плечами Чурнея.
Откровенно говоря, Мите было любопытно посмотреть на таинственный рожон. Как-то раз мама сказала папе, что нельзя лезть на рожон. Митя ещё тогда собирался спросить, что это такое и высоко ли на него лезть, но забыл.
«Уж если папе нельзя, то, наверное, высоко», — подумал он, потому что папе мама разрешала гора-а-аздо больше, чем ему. К тому же, поскольку в Игрландии всё разрешено, грех было упустить такую возможность.
Глава 17
ЛЕСНЫЕ РАЗБОЙНИКИ
Мите не терпелось рассказать друзьям об уроке волшебства и о том, что он оказался магом. Как только Авося узнал, что Митя научился искусству превращения, он тотчас загорелся желанием проверить его мастерство. И на то были причины. Хотя Авося сам был магистром чароделия, во время колдовства у него получалось не совсем то, а точнее, совсем не то, что он хотел. Не откладывая в долгий ящик, прославленный маг предложил новичку:
— По-моему, тебе надо потренироваться. Давай совместим приятное с полезным.
— Как это? — не понял Митя.
В это время из травы на тропинку выскочила зелёная лягушка. Увидев её, Авося выпалил:
— Преврати лягушку в пирожное.
Митя посмотрел на пучеглазую попрыгунью, которая спешила по своим делам, и подумал, что дома её, наверное, ждут дети.
— Нет, по-моему, лягушке это будет не слишком приятно и совсем не полезно, — отказался он.
Авося собирался, по обыкновению, вступить в спор, но споткнулся о кочку и чуть не полетел носом вниз. Со злости он хотел пнуть её ногой, но вдруг сообразил, что ей можно найти другое применение.
— Придумал! Преврати в пирожное эту кочку, чтобы она не мешалась на дороге. Тогда получится сразу две пользы, — улыбнулся он, довольный своей находчивостью.
Митя на мгновение задумался и помотал головой.
— Не получится, потому что в пирожном восемь букв, а в кочке — всего-навсего пять.
— А ты сделай совсем малюсенькое пирожнице, как раз чтобы хватило на пять букв, — не унимался Авося.
— На пять букв от пирожного останется только рожно, — задумчиво произнёс Мефодий, который всегда умел вовремя вставить своё слово.
— Какое ещё «рожно»? — не понял Авося.
— То самое, когда всё есть, только рожна не хватает, — пояснил львёнок.
— Нет, рожна мне не надо, — отказался Авося.
— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнул Митя. — Тем более что кочку я могу превратить или в бочку, или в кошку.
— А в конфету? — с неподдельным интересом допытывался Авося.
— Нет, из съестного могу только в корку.
— Эх, ты, а ещё друг называется. Я, как у порядочного мага, конфету попросил, а ты мне вместо этого корку, да? — надулся Авося.
— Не обижайся. Ты ведь должен знать, что превращать просто так нельзя. Это делается по специальным законам волшебства, — пытался урезонить его Митя, который чувствовал себя большим знатоком по части магии. Но Авося был слишком огорчён, чтобы с этим согласиться.
— От такого волшебства нет никакого прока, — ещё пуще насупился он.
— Прок от него будет позже, когда мы полезем на рожон, — объявил Митя.
— На какой ещё «рожон»? — рассердился Авося.
Митя хотел было сказать, что и сам не знает, но тут увидел воткнутый в землю кол, на котором, как в музее, висела табличка:
РОЖОН в древности использовался царями для наказания виновных
Ниже корявым почерком было нацарапано:
ЧАЩЯ! НИХТО НИ СУВАЙТИСЯ.
Авосю эта надпись не вдохновила.
— Нет уж, я на рожон не полезу. Может, там людоед или шайка разбойников, — наотрез отказался он.
— Подумаешь, разбойники, — презрительно фыркнул Мефодий, всегда готовый к подвигам.
— Между прочим, об этом стоит подумать, — возразил Авося.
Митя подумал и сразу же понял, что так думать не стоило, потому что неожиданно рядом раздался молодецкий посвист и с дерева на тропинку спрыгнул разбойник свирепого вида. Один глаз у него, как и полагается, был закрыт чёрной повязкой, в ухе висела серьга, усы топорщились в разные стороны, а подбородок покрывала щетина. Весь он, точно ёлка, был обвешан целым арсеналом оружия: на боку висела сабля, за спиной — лук со стрелами, под мышкой — пистолет, а из-за пояса торчал настоящий кривой разбойничий нож.
