Пунцовая от смущения Анджела принужденно пожала плечами.
— Ну и что? Его все любят.
— Лично я, — заявил Филип, — не знаю больше ни одного человека, способного за один присест умять целую коробку шоколадных конфет и попросить еще.
Ларри округлил глаза.
— Целую коробку?
Анджела вздернула подбородок.
— Если помнишь, Филип, я тогда была беременна, а у беременных аппетиты бывают самые неожиданные.
Ее улыбка подсказала Бену, что Анджела не обижается на добродушное поддразнивание родных. Теплая, дружеская атмосфера за столом напомнила ему собственную семью: жаль только, сам он слишком редко сидел за семейным столом…
— Мам, а сейчас ты тоже все время ешь конфеты, — заметил Ларри, дожевав свой кусок торта. — Ты разве беременная?
— Нет, конечно.
— Значит, бабушка права: ты просто без шоколада жить не можешь!
Анджела вздохнула.
— Ладно, сдаюсь.
Никогда не сдается без борьбы! Чем лучше Бен узнавал Анджелу, тем больше проникался к ней уважением и восхищением.
— Что ж, теперь я знаю, что подарить тебе на Рождество.
— Даже и не думай! — с притворным ужасом вскричала Анджела.
— Покупай сразу три коробки, — посоветовал Филип.
Бен рассмеялся.
— Две она точно заслужила, а если в этом году она была хорошей девочкой, может быть, получит и третью.
— Я была оч-чень хорошей девочкой, — подмигнув, сообщила Анджела. — Просто ужас какой хорошей.
— Я тоже! — подхватил Ларри. — Бен, а что ты мне подаришь?
— Все, что захочешь, милый, — ответил Бен и улыбнулся сыну.
Снегопад прекратился минут на двадцать — ровно настолько, чтобы они успели вернуться домой. Три часа, проведенные у Филипа и Эбби, измучили Анджелу: каждую секунду она с замиранием сердца ждала, что какая-нибудь случайность раскроет ее тайну. Однако ничего страшного не произошло: старики приняли Бена как старого друга и, судя по всему, совершенно не удивились его очевидной симпатии к их обожаемому внуку. Должно быть, им казалось, что всякий, кто познакомился с их милым Ларри, просто обязан его полюбить.
— Не понимаю, кто составляет прогнозы погоды, — ворчала Анджела, снимая в прихожей верхнюю одежду и сапоги. — Небольшой снегопад? Ничего себе «небольшой»! Да мы скоро утонем в снегу! Похоже, кто-то на небесах забыл повернуть выключатель.
— Жаль, что сегодня не сочельник, — заметил Бен.
— А вот здорово было бы, — мечтательно проговорил Ларри, — если бы снег шел всю ночь! Тогда бы завтра можно было в школу не ходить!
— Еще немного снега, и нам пришлось бы остаться ночевать у дедушки с бабушкой, — возразила Анджела.
Мальчуган просиял.
— Вот было бы здорово!
— Но тесновато, — вставил Бен. — Ладно, я, пожалуй, пойду, пока дорогу совсем не замело.
— Не уходи!
При мысли о Бене, бредущем по заснеженной дороге, Анджеле стало страшно. Одного мужчину она уже потеряла — и не хотела потерять второ…
Да нет, о чем она думает! Разумеется, Бен — не ее мужчина. Для нее он ничего не значит. Но он — отец Ларри, и она должна думать о сыне.
— Посмотри, что делается на улице. Куда ты пойдешь в такую метель?
Бен поднял на нее спокойный, внимательный взгляд.
— И что ты предлагаешь?
Вихрь противоречивых эмоций взметнулся в душе Анджелы. Но она знала: иного ответа нет.
— Оставайся у нас.
— У меня кровать двухъярусная, я могу лечь на верхнем ярусе, а ты на нижнем! — тут же предложил Ларри.
Глаза Бена потемнели.
— Думаешь, это хорошая мысль?
— Еще какая! — едва не прыгая от радости, завопил мальчуган.
Нет. Ужасная мысль, подумала Анджела. Но выбора нет.
— Я тебя не отпущу, Бен, — сказала она. — В такой снегопад всякое может случиться.
— Не думал, что ты станешь так обо мне заботиться, — тихо проронил он.
Анджела прикусила губу. Как объяснить ему… нет — прежде всего как объяснить себе, что она заботится только о сыне?
— Пожалуйста, Бен, оставайся! — В глазах Ларри, устремленных на Бена, читалось настоящее обожание. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось!
— Спасибо, малыш. — Бен встретился взглядом с Анджелой. — А ты?
Анджела хотела попятиться, но вовремя сообразила, что стоит на пороге и, сделав шаг назад, рискует оказаться под густыми снежными хлопьями. А впрочем, почему бы и нет? Лучше метель, чем этот мужчина, словно прожигающий ее насквозь пронзительным взглядом.
— Я… я тоже, — пробормотала она наконец.
На щеке Бена дернулся мускул.
— Что ж, если ты уверена, что хочешь этого, я останусь.
— Вот и хорошо.
«Хорошо»? Что за дурацкое словечко! Что может быть хорошего в Бене Хупере, спящем под одной с ней крышей? Но и это лучше, чем поездка в вечернем сумраке по обледенелой, засыпанной снегом дороге.
Это будет вторая в ее жизни ночь под одной с Беном крышей. В первую — в доме его родителей — был зачат Ларри…
Черт возьми! Забудь о прошлом! Забудь о Бене! Забудь о том, что сегодня он едва тебя не поцеловал! Думай только о сыне!
— А у тебя есть с собой пижама? — спросил Ларри.
— Нет, — ответил Бен, снимая куртку. — Но я обычно сплю без пижамы.
Боже, за что ей такая мука! Мало того что Бен ночует в одном с ней доме — ей еще и придется всю ночь вертеться в кровати без сна, воображая его в постели нагишом!
Ей нужно держаться от Бена подальше. А это значит, что скромный коттедж для них явно маловат.
— Пойдем, Ларри. — Анджела тронула сына за плечо. — Постелем постель Бену, а потом ты ляжешь в кровать.
— Мам, а можно мне сегодня лечь попозже?
— Извини, милый, — она погладила его по щеке, — но мы ведь не знаем, отменят завтра занятия в школе или нет.
— Ну, ма-ам! — протянул мальчик. — Ведь сегодня у нас гость!
— А завтра тебе в школу. И уже давно пора в кровать.
Но Ларри, как видно, заупрямился всерьез — он не трогался с места.
— Лоуренс!
Мальчик надул губы и замотал головой.
Анджела начала мысленно считать до десяти. Только детских капризов ей сейчас не хватает! Нервы ее были на взводе, и она боялась сорваться на сына.
— Знаешь, дружище, тебе и вправду пора спать, — услышала она голос Бена. — А завтра, если уроки отменят, я останусь здесь и проведу с тобой целый день.
