Значит, если пришельца и заинтересовало что-то, находящееся там, это могло быть только пресс-папье… Ну, и что из этого?..
Видя, с каким напряжением наблюдает за ней Тара, Нэнси не могла не поделиться с подругой своими мыслями, но убедилась, что та еще меньше, чем она сама, понимает, какие из всего этого могут следовать выводы и заключения.
— Разве оно такое дорогое? — спросила Тара.
— Не думаю, — ответила Нэнси со смехом. — Иначе я вряд ли купила бы его…
«Если мои заключения правильны, — подумала она, — то единственный вывод, какой можно сделать: призрак и тот, кто рылся недавно в их комнате, не одно и то же существо. В противном случае стеклянное пресс-папье не стояло бы там, где оно стоит».
Не отдавая себе полностью отчета, зачем она это делает, Нэнси схватила эту вещь и спрятала, после короткого раздумья, в носок своих спортивных туфель, снова вызвав недоумение Тары.
Как ни странно, Нэнси почувствовала себя намного спокойней после произведенной работы мысли и некоторых действий, сопряженных с этим. Посмотрев на часы, она воскликнула:
— Ох, уже восьмой час! Нужно одеваться к маскараду.
— Даже не очень хочется, — с тоской сказала Тара. — А не надо все рассказать хозяину дома?
— Сейчас ему не до того. Да и что он теперь может сделать? Подождем еще немного, — ответила Нэнси. — Постарайся хоть немного развеселиться, подружка!
БАЛ-МАСКАРАД
Двумя часами позднее девушки спустились по центральной лестнице дворца уже в маскарадных костюмах.
Тара выглядела вполне изящно и романтично в облике принцессы эпохи Возрождения; Нэнси была загадочно экзотична в наряде танцовщицы из сказок «Тысячи и одной ночи». На лицах у обеих были серебристые полумаски. Нэнси поздно сообразила и теперь пожалела, что не нашелся какой-то головной убор, с помощью которого она сумела бы скрыть свои золотисто-рыжие локоны, но делать уж было нечего. Пусть ее кто-то узнает: она не собирается ни от кого скрываться, тем более от Дона Мэдисона.
Девушек не могло не порадовать, что их появление еще на верхушке лестницы было встречено приветственным свистом и аплодисментами.
Вскоре бал-маскарад был в полном разгаре. Его яркие огни лили добавочный свет на воды Большого канала, резные порталы были широко открыты для продолжающих прибывать гостей, которые все высаживались и высаживались из подплывающих к мраморным ступеням здания гондол возле полосатых причальных столбов с фонарями.
Сразу при входе гостей встречало множество служителей в напудренных париках, предлагая с подносов всевозможные освежающие напитки. Два оркестра попеременно наполняли воздух сладчайшими звуками своих струн, а в гостиной можно было послушать средневековое трио — музыканты, одетые в камзолы, в высоких чулках, играли на лютне, арфе и гобое.
Нэнси и Тара, уже отделенные друг от друга скопищем гостей, прошли наконец в главный зал — с мраморным полом, скульптурным потолком, канделябрами на стенах, — в зал, где уже четвертый по счету музыкальный ансамбль — рок-группа — ожидал своей очереди начать выступление.
У Нэнси слегка дрогнуло сердце, когда она увидела, кто направляется к ней с выходящего в сад балкона — задрапированная в плащ фигура, в шляпе с плюмажем, со шпагой, огромная рукоятка которой зловеще блестела. Несомненно, это был Дон Мэдисон в своем костюме бандита или наемного убийцы.
Только он к ней приблизился, как ансамбль грянул рок — на свой, особый, венецианский манер. Дон молча подхватил ее, и они заскользили по мрамору пола. Нэнси охотно подчинялась своему партнеру, ощущая биение его пульса. Откровенно говоря, она не ожидала, что такой человек, как Дон, окажется изумительным танцором.
Он вел ее в танце в направлении освещенной лишь светом звезд террасы, где почти никого не было из танцующих, и, прежде чем они миновали стеклянную дверь, еще на пороге, крепко прижал Нэнси к своей груди и попытался поцеловать. И в этот самый момент у Нэнси возникло подозрение, и вот почему: ей вспомнилось, что, когда Дон удерживал ее от падения в воду с причала и прижимал к груди, ее голова и губы были куда ниже уровня его собственных, а сейчас… сейчас почти наравне. Что же, он стал намного ниже ростом за последний день?.. Да еще в этих маскарадных сапогах с высокими каблуками!..
«Бандит» все же поцеловал ее, она ощутила запах знакомого уже мужского одеколона и в ту же секунду увидела, что из-под пестрого шейного платка, повязанного под шляпой на голову, виднеются черные волосы. Но у Дона они совершенно светлые!
Нэнси резко оттолкнула своего партнера.
— Вы не Дон! — выпалила она. — Я знаю! Вы Джанни Спинелли!
«Наемный убийца» вежливо поклонился и приподнял свою маску.
— Совершенно верно, дорогая Нэнси, — сказал он. — Вы разоблачили меня. Отдаю должное вашему таланту детектива.
Опять этот снисходительный уверенный тон, эта чуть ироническая усмешка, от которой на его Щеках появляются такие обаятельные ямочки.
Сдерживая ярость и желание снова ударить его, наказать за обман, она сказала:
— Думаете, вы самый хитроумный здесь? Как вам удалось оказаться в костюме Дона? Где он сам?
Улыбка не сходила с лица Джанни, когда он ответил:
— Все проще простого, дорогая. Я вернулся в костюмерную лавку, после того как вы ушли, и подобрал себе костюм — ковбойский, как у вашего Клинта Иствуда в его вестернах, знаешь? — Он хмыкнул. — В тех, которые навязли в зубах, как спагетти… А потом я предложил хозяину магазина, что сам доставлю костюмы по назначению, и он был рад как не знаю кто. Он ведь видел меня с вами и вполне доверился мне. Ну, я и доставил.
— И, конечно, заменили костюм Дона своим и посчитали себя великим хитрецом, — закончила за него Нэнси.
— Essatamente! Совершенно верно, cara mia! И не говори, что тебе не был приятен мой поцелуй!
И, чтобы поставить еще одну точку в своей победе, он снова схватил Нэнси в объятия и прижался губами к ее губам.
Она вырвалась из его рук и, отступив на несколько шагов, спокойно сказала:
— Если б мы не были в таком людном месте и в доме у нашего знакомого, я бы сумела ответить на ваше оскорбление. Но здесь не собираюсь устраивать сцену. Однако если вы тотчас же не уйдете, я вынуждена буду позвать служителей, и они выкинут вас отсюда как незваного и наглого гостя!
На какое-то мгновение победительная улыбка Джанни превратилась в злобную гримасу, на лице мелькнуло мстительное выражение. Но в следующую секунду оно снова сделалось привлекательным и любезным, как прежде. И, как прежде, чуть насмешливым. Он дотронулся пальцами до губ и послал Нэнси воздушный поцелуй, после чего повернулся, прошел через балкон в сад и скрылся в темноте.
Нэнси вернулась в зал. Нервы ее были на пределе: какой приставучий негодяй! Наглый и самовлюбленный!.. К своему облегчению, она приметила в толпе гостей высокого молодого человека с волосами песочного цвета, в костюме ковбоя и быстро направилась к нему.
