— Уже нет, — ответил Барт. — Я не могу продать дом, у меня же дети… оказывается. Что бы ты ни говорила, а у вас тесновато. А дети будут расти, им понадобится больше места.
Вот, значит, как. Дом не продается. Ну что же, это не ее забота… Она с детьми все равно будет жить там, где захочет.
Алрика села на круглый табурет перед инструментом. Интересно, вспомнят пальцы хотя бы самую простую мелодию? Для начала она пробежала пальцами по клавиатуре, проверяя, настроен ли рояль… Ни одна клавиша не фальшивила, словно Барт недавно приглашал настройщика. И она заиграла пьесу, которую выучила еще в далеком детстве.
Барт слушал, во все глаза глядя на Алрику, и на лице его появилось непонятное выражение, как будто он мучительно принимал какое-то решение или пытался объяснить для себя что-то необъяснимое…
Но Алрика не видела этого. Она играла самозабвенно и старательно, одновременно боясь ошибиться и понимая, что руки не ошибутся, они помнят все, словно волшебный инструмент сам подставляет под ее пальцы нужные клавиши.
И еще она понимала, что вздумай Барт приласкать ее… Нет, она, конечно, откажет, но если вдруг… Тогда ее тело отзывалось бы на его ласки точно так же — каждая клеточка ее существа зазвучала бы в давно не игранной, но когда-то так хорошо знакомой мелодии. Их руки будут порхать, с радостью узнавания даря привычные ласки, так хорошо отрепетированные в прошлом, но ничуть не наскучившие, как не может наскучить прекрасная музыка.
Боже, о чем я думаю, оборвала себя Алрика. Какие ласки? Между нами не может быть ничего такого… Чтобы сменить настроение, она выдала красивый пассаж и заиграла веселую польку.
Сэмми и Томми вбежали в гостиную и облепили рояль, сгорая от любопытства.
— Мама, мама! Ты играешь на пианино? — удивился Томми.
— Это не пианино, это рояль, — пояснила Алрика.
— Рояль же — он такой… Вот такой! — Томми широко развел руками.
— Это концертный рояль — вот такой. А это кабинетный, он меньше, — пояснила она.
— А я тоже хочу научиться играть на пианино, — объявил Сэмми.
— Тебе же говорят — это рояль, балда, — поправил брата Том.
— Сам балда. Ну на рояле.
— И я хочу! — добавил Том. Никто из близняшек не терпел соперничества и не собирался отставать от второго.
— Если хотите, я найму вам репетитора. Он вас научит, — предложил Барт. — Но учтите — это довольно трудно, за пять минут не научишься.
— Ну и что? — удивился Сэм. — Мама же смогла.
— Видишь, ты для них авторитет, — улыбнулся Барт.
— Еще бы, — вздохнула Алрика. — Пойдемте, пианисты, вы нам покажете, что нарисовали.
Барт с изумлением глядел на листы бумаги, покрытые кружками, точками и зигзагами всех цветов радуги, и дивился на Алрику, которая разбиралась в этих криптофаммах как заправский следопыт.
— Так… Это мы, наверное, все вместе едем сюда, правильно, Том?
Томми с гордостью кивнул.
На рисунке можно было различить шесть кружков с глазами, ртами и носами, окруженных спиральками-кудрями. Правда, тот кружок, который Барт принял за себя, на поверку оказался Королем-Львом. Все это великолепие было обведено овалом, под брюхом у которого прилепилось четыре кружка-колеса. С одной стороны синие всполохи изображали море, с другой прилепились домики и деревья — по крайней мере, Рики определила эти «колябы-малябы» именно так.
— Сынок, а это что? Такое оранжевое? — уточнила Алрика, показывая на облачко, витавшее вокруг нарисованной машины.
— Это радость, — пояснил Томми, с недоумением глядя на маму: неужели непонятно?
Такая простая вещь. Взрослый человек, должна же понимать.
— А… радость, — озадаченно повторила Алрика, переглядываясь с Бартом.
Рисунок Сэмми оказался не менее ярким и требовал не меньшей расшифровки. По окончании разборов выяснилось, что это они все вместе пришли на игрушечную фабрику где пекут игрушки, и пантера стала там работать, потому что она герлскаут и водитель самосвала.
Барт смотрел на сыновей и поражался, какой же удивительный и сложный мир умещается в их маленьких головах, сколько в них еще путаницы и в то же время сколько рассудительности, безупречной, если вдуматься, логики, которая построена на тех небольших кусочках знаний, которые они пока успели получить.
У него до сих пор до конца не укладывалось в голове, что это — его дети, что из крошечных клеточек, из сумасшедшей ночи их с Алрикой любви появились эти два маленьких космоса. Он еще не мог понять — как это, но уже был готов защищать их, поддерживать… И любить.
— Ну что, как тебе наши дети? — поинтересовалась Алрика, когда Барт привез их домой в конце этого долгого дня.
Малыши вволю наигрались и набегались по дому и саду. Барт задумал проектов на сто лет вперед — и построить для них во дворе детскую площадку, и купить им надувной бассейн, и отгородить на принадлежащем ему кусочке берега перед домом лягушатник, и заниматься с ними спортом, и многое еще.
Алрика бродила по знакомым комнатам, загорала в саду в своем любимом шезлонге, нюхала любимые розы в цветнике… И только в одно помещение она не решилась заглянуть.
Их с Бартом спальня так и осталась для нее сегодня комнатой за задернутыми синими портьерами. Там, где потеряно слишком много счастья, поселяется слишком много боли.
Когда дети устали и стали клевать носами, Барт отвез их и Алрику домой. Малыши были так взбудоражены поездкой, что отказались от дневного сна в кроватках под плюшевыми пледами и теперь буквально валились с ног. Родители вместе уложили малышей, почитали им на ночь одну из книжек, купленных Бартом и захваченных с собой. А когда дети заснули, Алрика проводила бывшего мужа до двери. Тут-то она и спросила его:
— Ну что, как тебе наши дети?
— Они замечательные, — с улыбкой ответил он. — У нас замечательные дети, Рики. Ну пока. Я позвоню.
Он на секунду замялся, раздумывая, не поцеловать ли ее в щеку на прощание. Но не решился и, ограничившись улыбкой, развернулся и пошел к машине.
— Барт! — окликнула его Алрика. Он остановился и оглянулся. — Спасибо тебе. Детям понравилось, они просто в восторге. И…
Она хотела что-то добавить, но замолчала. Он тоже хотел что-то спросить, но не стал. Просто помахал рукой и открыл дверцу авто.
ГЛАВА 6
На следующее утро Алрику разбудил телефонный звонок. Черт возьми, Барт же знает, во сколько у нее начинается рабочий день! Мог бы звонить и попозже. Хорошо еще, что не в дверь. Она бы его тогда и на порог не пустила, даже если он собирался объявить о конце света.
Она нехотя протянула руку к трубке и ворчливым голосом сказала:
— Алло…
— С добрым утром, Рики! — пропел веселый голос Гэри Ауэрмана. — Как спалось?
