— Ты веришь ему?
— Только не в том, что касается рекламы. Я знаю это дело. Я правда знаю. Я знаю, что могу с ним справиться. Я открыла собственное дело, а теперь вот получила заказ на «Дикого мустанга». Что же касается способности быть матерью и женой… Что ж, нельзя иметь в жизни все, теперь я это точно знаю. Я решила сосредоточиться на чем-то одном. И это одно — реклама. — Она набрала в грудь воздуха. — Все, что я хочу сказать, — это чтобы ты не беспокоился из-за того, что я пытаюсь влезть в твою жизнь и стать суррогатной матерью Максу и все такое, как бы сильно я ни привязалась… ни полюбила его. Потому что, когда съемочная группа уедет, я тоже уеду. Вернусь в свою жизнь. У меня есть планы, грандиозные планы. Этот «Дикий мустанг» только начало.
— Целая речь, — сказал он.
Один уголок ее рта пополз вверх. Не улыбка, зато искренне.
— Самое время для ленча, — продолжал Джош. — Что ты будешь, куриный суп-пюре Кэмпбелл или куриную лапшу Кэмпбелл?
— То, что будешь ты.
Они ели суп вприкуску с крекерами и разговором о ее жизни.
— Ты уже, наверное, оглох от моей болтовни, — сказала она, разламывая крекер. — Ты хороший слушатель.
Он взял ее руку, второй раз за этот день, и накрыл своей ладонью.
— Ты хороший рассказчик.
В этот момент Макс позвал сверху, из своей комнаты, — ему было жарко, хотелось есть и пить. Джош сказал Бриджет, что позаботится о нем, что она может пойти подышать. Она запротестовала, но он вывел ее за дверь. Она вдохнула аромат роз, взбирающихся по шпалерам, сорвала несколько маков, почувствовала солнце на своей коже и услышала голоса птиц.
К моменту возвращения в дом она уже чувствовала себя более уверенно. Джош покормил Макса, который теперь звал Бриджет. Она прочитала ему рассказ, а потом пошла готовить желе из концентрата, найденного в кладовке. Джош спросил, не будет ли она возражать, если он отлучится на час, чтобы накормить животных отца. Она предложила приготовить обед. Он был удивлен тем, что она умеет готовить, но открыл морозилку — там оказались замороженные мясо и овощи.
Так прошел день. Она подежурила у постели Макса, выстирала гору белья, приготовила жаркое. Сделала для Макса игральное тесто, покрасив его в зеленый цвет пищевым красителем. Напекла печенья. Что сказала бы Кейт о ее кулинарных способностях…
Когда стемнело, Макс был уютно устроен на диване и смотрел телевизор. /Джош ворвался в кухню, бросил шляпу на крючок у двери.
— Пахнет чудесно.
— Я подумала, что Макс, может быть, уже чувствует себя достаточно хорошо, чтобы поесть.
Джош поднялся наверх проведать его. Мальчик спал, и Джош выключил телевизор. Да, Максу стало лучше; а в кухне его ждала Бриджет. Ему неудержимо захотелось подойти к ней, стоящей у плиты, обнять ее, притянуть к себе. Он представлял себе, нет, он знал наверняка, какая страстная она в постели.
Он стиснул пальцами спинку стула, чтобы не позволить себе спуститься в кухню и осуществить свою фантазию. Он беспокоился о Бриджет. Чем больше он узнавал о ней, тем сильнее она нравилась ему. Она нравилась ему, и он безумно хотел ее. Опасное сочетание. Но это не было любовью. Это не могло быть любовью.
Она вынула из духовки противень с печеньем. Ее лицо пылало от жара.
— Печенье? — спросил он. — Ты испекла печенье? Где ты научилась готовить?
— На собственных ошибках. Мне нравится приглашать к себе людей, нескольких друзей, понимаешь. Правда, никогда раньше я не пекла печенье. Я нашла рецепт в книге, которую обнаружила здесь. — Она указала на кулинарные книги Молли, стоявшие на полке. Ни на одной не было имени жены Джоша, ни одна не хотела портить им настроение, выводить на сцену кого-то еще. Но они оба знали, чья это книга.
Бриджет разложила жаркое по тарелкам. Они сели за стол, разговаривали, смеялись и обменивались долгими взглядами, которые только намекали на их чувства, но чувства вырывались наружу, как бы решительно они их ни подавляли.
Неожиданно раздался телефонный звонок, громкая трель, ворвавшаяся в беззаботное течение их беседы. Это были родители Молли. Они звонили, чтобы узнать, все ли в порядке. Он уверил их, что все в порядке, но должен был сказать, что у Макса ветрянка. Они встревожились, сказали, что приедут завтра, чтобы помочь Джошу ухаживать за ним.
Он отказывался от их помощи, говорил, что все под контролем, но они настаивали и сказали, что прилетят первым же самолетом из Скотдейла, возьмут в аэропорту машину и приедут убедиться в том, что с их внуком все в порядке. Джош положил трубку и вернулся к столу. К еде он больше не притронулся. Реальность разрушила иллюзию — иллюзию о том, что это дом Бриджет.
— Это были… — начал было он.
— Я поняла, — отозвалась она.
— Я не мог запретить им приехать.
— Разумеется.
— Я сказал им, что с ним все в порядке, но они волнуются. Он их единственный внук.
— Я все понимаю, — сказала она. — В любом случае я тебе уже больше не нужна.
Он смотрел, как она поднялась, подошла к плите, чтобы накрыть кастрюлю. Ему хотелось крикнуть ей, что она нужна ему как никогда. Но он заставил себя сказать другое.
— Бриджет, — начал он хрипло, — как я могу отблагодарить тебя за то, что ты сделала? Ты спасла мне жизнь, ты словно послана Богом. Не уезжай сегодня. Останься. Максу будет не хватать тебя, когда он проснется завтра утром. — Мне будет тебя не хватать, говорил голос внутри его. Не уезжай. Ты не можешь уехать.
Она повернулась и посмотрела на него. Ему показалось, что она прочитала его невысказанные мысли.
— Мне тоже будет его не хватать.
А как же я, будет ли тебе не хватать меня?
— Скажи Максу, что я приеду навестить его… — Она взяла свою сумочку и вышла за дверь.
Джош проводил ее в темноте до машины.
— Я не хочу, чтобы ты уходила вот так. — Он в отчаянии запустил пальцы в свои густые волосы. — Я даже никак не отблагодарил тебя за то, что ты сделала.
— Нет, ты отблагодарил, — сказала она через окошко машины. — К тому же я получила удовольствие, помогая тебе. Хорошо провела время. Правда. — Она выдавила жалкую улыбку, но он мог поклясться, что в ее глазах были слезы.
Она включила двигатель.
— Подожди минуту, — сказал он, но она не дослушала его и, обдав облаком пыли, оставила стоять одного посреди дороги.
Родители Молли не отходили от Макса ни на шаг. Предупреждали малейшее его желание. Готовили его любимые лакомства, покупали каждый день новые игрушки и без устали читали его любимые книжки. Отмыли дом сверху донизу, готовили для Джоша, который был занят работой на ранчо отца и на своем собственном. Возвращаясь на закате дня, он чувствовал себя в своем доме гостем.
К концу недели Макс был бесповоротно избалован и, несмотря на сыпь, почти выздоровел. Настроение у него было мрачное, как и у Джоша: лошади не хотели его слушаться. Одна сбросила его, и он упал на бок. Не столько ушибся, сколько рассвирепел.
