Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Описание самого хода столь туманной операции, как «Альбион», не входит в данное повествование. Этому посвящены десятки работ с подробным, скрупулезным анализом Да и в контексте жизнеописания отдельного корабля это не имеет большого смысла. Скажу главное — немцы, не особо напрягаясь, прошли через русскую оборону, «как горячий нож сквозь холодное масло». Именно так охарактеризовал их действия историк А. Больных. С прозрачным намеком на отсутствие подобных операций в начале войны. Не вызывает сомнений, что в 1914 году центральная минно–артиллерийская позиция оказалась бы бесполезной, и только мощь британского флота спасла русских от поражения.
Единственный аргумент в пользу балтийских моряков — это желание сражаться в начале войны, абсолютно неадекватное коллапсу патриотизма и порядка на флоте в 1917 году. Но даже при тех скудных силах, которые вывел навстречу германской военно–морской машине вице–адмирал Михаил Коронатович Бахирев, крошечный флот смог нанести пару- тройку болезненных уколов прущим мощью своих дредноутов немцам.
Главную опасность представляли мины, и адмирал Шмидт это прекрасно понимал. Десятки немецких тральщиков начали свою кропотливую многочасовую игру со смертью. Корабли Гохзеефлотте продвигались в Рижский залив, периодически подрываясь, но продолжая шаг за шагом выталкивать русских с островов архипелага — Эзеля, Даго, Моона. Пока десанты занимались захватом и зачисткой последних, маленькие тральщики расчищали путь многопушечным гигантам.
Бахирев, чей благородный порыв отразить врага большевики оценят в 1919 году, выстрелив адмиралу в затылок, держал свой флаг на бронепалубном крейсере «Баян», справедливо считая, что его два броненосца с их восемью двенадцатидюймовками протянут недолго. К началу своего последнего боя «Цесаревич» неудачно отстрелялся по собственной, оставленной прислугой батарее на острове Церель, в целях не допустить ее захвата противником, и, забрав гарнизон Сворбе, отошел к Куйвасте. При этой эвакуации линкор вел огонь своими зенитками по наседающим германским самолетам XX век брал свое!
Теперь обстановка прояснилась окончательно: русским не давали закрепиться в акватории Кассарского плеса, «продавливая» их через узости Моонзундского канала. Решили держаться до последней крайности. Историк И. Бунич пишет: «Неизвестно, какие мысли теснились в голове командира «Гражданина», капитана 1–го ранга Руденского, когда, обратившись к офицерам в рубке, он сказал:
— Господа, это последний бой под Андреевским флагом!
Говорил ли командир линкора о результате сражения или о своей карьере и жизни, останется загадкой, но слова его оказались пророческими…»
Начав пристрелку по работающим тральщикам, русские корабли тут же попали под плотный огонь германских дредноутов. Немцы стреляли на удивление отвратительно, больше занимаясь слаломом между непротраленными минными банками, но позднее, сократив невыгодную дистанцию и сближаясь на острых курсовых углах, очень вразумительно продемонстрировали, кто такие призовые комендоры Флота Открытого Моря. Первым попал под удар линкор «Слава». В романе «Моонзунд» В. С. Пикуль упоминает о личной просьбе кайзера адмиралу Шмидту утопить «это русское корыто». Чем этот несчастный, разваливавшийся русский броненосец досадил германскому императору, догадаться сложно, и, думается, кайзер Вильгельм от подобного опуса советского писателя удивился бы не меньше. Но одно из первых попаданий оказалось фатальным — снаряд поднырнул под броневой пояс и разворотил борт. Хлынувшая вода (порядка 1200тонн) мгновенно «просадила» линкор, увеличив его осадку и гуляя по отсекам, брошенным запаниковавшими моряками. К ужасу адмирала Бахирева, из‑за дефектов (как обычно) «Слава» не мог провернуть носовую башню главного калибра. «И тогда он пошел на врага кормой!» — пишет изумленный Пикуль. «С креном, весь дымящийся, он начал отползать к Моонзунд- скому каналу», — пишет неизумленный автор.
Время броненосца вышло! Его мертвые братья, лежащие на дне Цусимы, казалось, звали его, так надолго пережившего их…
Еще более древний «Цесаревич» превзошел самого себя, посылая в недосягаемого противника огромные снаряды, пока германский дредноут «Кениг», подняв вокруг русского корабля 40 — 50–метровые столбы воды от неточных попаданий, наконец не добился своего. Удар был сокрушителен! «Цесаревич» испытал тремор корпуса и присел в воде — в 12 часов 39 минут (по вахтенному журналу) его броня пропустила два полутонных 305–мм снаряда.
Немцы, пристрелявшись, скрыли старый корабль в сплошных всплесках, и встревоженный Бахирев все чаще поглядывал на эту картину апокалипсиса, в душе надеясь на чудо. Осевшая грязная вода открыла горевший на шканцах (в средней части) броненосец, а через мгновение уже новые 10 — 12 водяных столбов кипящими гейзерами вздымались вокруг него…
Попрактиковавшись в стрельбе по русским ветеранам, дредноут «Кронпринц» с дистанции, запредельной для орудий эскадры Бахирева, поджег крейсер «Баян». Со стороны так страшно выглядевший пожар удалось погасить, и вице–адмирал дал приказ об отходе. Избиение закончилось.
Рыскавший на курсе, агонизировавший броненосец «Слава» своим штевнем дробил камни ставшего для него мелководным канала, подобно исполинскому грейдеру. Броненосцы едва не столкнулись, но, процарапав днищем дно, «Цесаревич» буквально пролез по фарватеру вслед за обгоревшим флагманским «Баяном». «Слава» остался, пытаясь своей смертью остановить врага.
Выполняя последний для него приказ адмирала, броненосец вгрызался в ворота Моонзунда, круша килем грунт, но пройти в глубь канала он не смог. Так не вовремя подвернувшийся «Цесаревич» отвел курс собрата от намеченной цели. Добитый торпедами эсминца «Туркменец Ставропольский», линкор «Слава» умер! Экипаж сняли. Фарватер остался открытым!
В этом последнем бою флота под Андреевским флагом «Цесаревич» выжил вновь — ему в который раз повезло. Казалось, ничто теперь не остановит немцев! Потрепанная эскадра вернулась в Гельсингфорс Хорошего не ждали. Воображение, подхлестнутое мощью противника, жутко вырисовывало силуэты германских крейсеров на фоне цитаделей Петропавловской крепости, а марширующие колонны немецких гренадеров мерещились на мостовых Невского проспекта. Британские подводные лодки, бросив обреченного союзника, выскользнули из Рижского залива, и над морем, играющим свинцово–желтыми волнами, опустилась звенящая, мертвенная тишина. Казалось, надвигается что‑то ужасное. Не ожидая перемен, флот решил менять все сам!
Историк И. Бунич пишет по этому поводу: ««Гражданин» включился в бурную политическую жизнь. Было совершенно очевидно, что война проиграна и Россия накануне национальной катастрофы: экономический хаос в сочетании с военными поражениями был не той ситуацией, с которой могло справиться слабое Временное правительство». В противовес угрюмому молчанию Балтики корабли гремели топотом матросских ботинок по крутым трапам, шумными резолюциями, митингами и отчаянными потасовками на немытых, заплеванных палубах.
«Цесаревич» и здесь оказался в эпицентре бушующих страстей. На нем то поднимали флаг новые (очередные) министры и командующие, то ширококлешная братва, отвергнув «демократов», дружно ратовала за большевиков, предлагая топить артиллерийским огнем штабное судно «Кречет», где все еще держал свой флаг адмирал Развозов. Пошалив и слегка передравшись, решили наконец, по старой доброй привычке, идти интернироваться в Швецию (до Циндао было далеко). Из штатного экипажа в 750 человек на линкоре осталось чуть более половины, и почти отсутствовали офицеры. На полупустом корабле поднял свой флаг капитан 1–го ранга Модест Иванов. Протрезвев и помитинговав, решили устанавливать народную власть. Ленин обещал мир и невиданные свободы!
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
