«Провалиться мне на этом месте!» – подумал Лувуа. Убедившись, что поблизости никого нет, он поспешил к дереву, за которым прятался человек.
– Монкур? Что вы здесь делаете?
Глаза Монкура покраснели от отчаяния и недостатка сна. Его одежда успела испачкаться и пахла хлевом.
– Мне некуда идти, – сокрушенно признался Монкур. – Семья жены меня не примет. Она выходила замуж не за меня, а за титул. Теперь, когда его больше нет, я им не нужен.
– Я вам искренне сочувствую, однако ничем не могу помочь.
– Кроме вас, у меня нет друзей при дворе, – вздохнул Монкур.
– И, как верный друг, я не стану лукавить и скажу вам правду. Ваша придворная карьера окончена… Простите, мне пора.
У Монкура дрогнули губы.
– Желаю его величеству крепкого здоровья, – пробурчал он.
Лувуа хотел было ответить, но счел за благо промолчать. Он прошел несколько шагов, когда ему показалось, что его бывший друг заплакал.
Коляска, в которой восседал Людовик, катилась по дорожке среди лужаек. Неожиданно внимание короля привлек незнакомец, шедший прямо по траве. Людовик велел остановиться. «Надо же» – подумал он, ступая на землю.
Раскинув руки ему навстречу, с щеголеватой небрежностью лужайку пересекал обаятельный молодой человек. Ветер играл его кудрями.
– Здравствуйте, ваше величество!
– Здравствуйте, дорогой Роган! Итак, вы вернулись!
Встреча с другом детства обрадовала короля, навеяла почти осязаемые воспоминания о давних днях, когда ему жилось легче и проще.
– Как видите, ваше величество! – весело произнес Роган. – Я всегда выполняю ваши повеления!
Он хотел было обнять короля, но, вспомнив, что они уже не мальчишки, опустил руки.
– Я скучал по вас, – признался Роган.
– А я по вас, – ответил Людовик, похлопывая его по плечу.
– Смотрю, здесь стало больше красивых женщин. Раньше их было куда меньше.
– Вас подводит память, – засмеялся король. – Видно, стареете.
Роган церемонно поклонился:
– Однако я усвоил преподанный мне урок и вернулся, искупив свою вину и готовый вновь служить вашему величеству. Надеюсь, для меня и сейчас найдется место при дворе, хотя прошло столько времени. Я всегда с удовольствием вспоминал, как служил у вас распорядителем королевской охоты.
Людовик улыбнулся. Радость и беззаботное настроение Рогана передались и ему. Они вместе пошли в сторону апельсиновой рощи. В солнечных лучах порхали бабочки. Дерзкие стрекозы подлетали совсем близко.
– Я видел планы перестройки здешних конюшен, – сказал Роган.
– И что вы думаете по этому поводу?
– Либо вы теперь охотитесь гораздо чаще, чем прежде, либо… задумали какое-то грандиозное строительство.
– Я строю дворец, – ответил король.
– Судя по размаху строительства, вы строите целый город, – засмеялся Роган. – Самый прекрасный и удивительный город, достойный вашего величества!
«Я – воин. В душе я всегда был воином», – думал Филипп. Он вертелся перед зеркалом, принимая разные позы и восхищаясь нарядным камзолом, новыми панталонами, чулками и черными блестящими сапогами.
– Как я выгляжу?
Шевалье стоял, скрестив руки, и с легкой усмешкой смотрел на брата короля.
– Если я сам тебя одевал, разве я могу сказать, что ты выглядишь плохо?
Филипп довольно улыбался.
– Между прочим, ты не знаешь, кто запихнул карлика в фонтанную трубу? – как бы невзначай спросил Шевалье. – Может, бедняге жизнь стала в тягость и он решил покончить с собой? А может, он наскучил королеве? Такое вполне может быть. Вот он и полез чинить королевские фонтаны, дабы вернуть себе благосклонность ее величества. Ты допускаешь такой вариант? Но напор воды увлек его за собой, и карлик застрял в трубе наподобие пробки.
Филипп выпучил глаза:
– Смотрю, ты не знаешь, куда девать время. Поехали со мною на войну.
– Ты зовешь меня на войну? Ты никак спятил?
– Это не просто война.
– Твой брат говорит одно, а делает другое. Не смотри на меня так. Но если ты все-таки отправишься на войну, я, естественно, останусь здесь и буду следить, чтобы за тобой сохранилось твое место при дворе.
– Вот оно что! – невесело усмехнулся Филипп. – Мое место.
Они вышли в переднюю, где мужа дожидалась Генриетта. На ней было кружевное платье.
– Замечательно выглядишь, – сказала она мужу.
– Я ему это уже говорил, – встрял Шевалье.
– Ничего ты не говорил, – надул губы Филипп.
– Дорогой супруг, есть какие-нибудь новости? – спросила Генриетта.
Филипп направился к двери.
– Пока нет, – обернувшись, ответил он и ушел, оставив Генриетту наедине с Шевалье.
– Возможно, вместо Филиппа король отправит на войну вас, – сказала Генриетта.
– Я посчитал бы за честь служить его величеству на поле брани, – пожав плечами, ответил Шевалье.
– Вы всерьез думаете, что мой муж не видит вас насквозь?
– Видит, моя дорогая. И ему нравится то, что он видит. В этом разница между вами и мною.
– Эти разногласия – единственное, что нас объединяет.
– Во всяком случае, когда ваш муж отправится на войну, я буду знать, где вас найти.
– Если вы вздумаете явиться в мои покои, я не открою вам дверь.
– Я бы и не стал искать вас здесь, как не стал бы искать короля в покоях ее величества, – улыбнулся Шевалье.
Генриетта была ниже ростом, но сейчас она дерзко запрокинула голову, стараясь глядеть на Шевалье сверху вниз.
– Вы на многое намекаете, но слишком скупы на слова, – сказала она.
Шевалье приблизился к ней. Его шепот напоминал змеиное шипение:
– Я знаю, что вы обожаете купаться, а потому домик на пруду – одно из мест, где я бы мог вас найти. Любители природы, как я слышал, обожают это местечко.
Он потянулся, чтобы погладить ее по волосам, но Генриетта хлопнула его по руке.
– Я вас предупредила!
– Дорогая, меня постоянно предупреждают, – мрачно улыбнулся Шевалье.
Королева в траурном одеянии стояла у окна, комкая в руке влажный платок. Слезы и сейчас лились из ее глаз. Удивительно, как за столько дней она не выплакала их все. Однако источник слез внутри ее был обильнее, чем она думала. Рядом в почтительном молчании сидели фрейлины, занятые шитьем, вышиванием и чтением.
Дверь стремительно распахнулась. В сопровождении Бонтана вошел король.
