– Да-да, – ответила Инесса рассеянно, – спасибо вам большое.
И с этими словами чуть прикоснулась ногой к своему коню, пустив его рысью.
Копыта обоих скакунов прогремели по дощатому настилу моста, и всадники въехали в первые ворота, которые вели в предмостное укрепление перед воротами Магдалена. Еще миг – и они уже пронеслись под огромной аркой ворот, ведущих внутрь крепости. И вот они в Лериде!
Если бы кто-нибудь еще вчера сказал де Крессэ, что он нынче вечером въедет на коне в Лериду, он, наверно, рассмеялся бы этому человеку в глаза, сочтя сумасшедшим.
Но, тем не менее, это произошло. Он ехал вглубь города по какой-то длинной темной улице, освещенной слабым светом масляных фонарей. Справа, где-то высоко над ними чернела на крутой скале громада огромного замка. Стук подков, ударявших по булыжникам мостовой, гулко раздавался в тишине. Вот справа от них появилась какая-то старинная церковь. Инесса повернулась и тихо произнесла:
– Прошу вас, молчите, пожалуйста, я все объясню отцу сама.
Почти в то же мгновение они выехали на небольшую площадь. Анри сразу понял, где дом Инессы. Перед входом в особняк горели два больших факела и с беспокойным видом суетились несколько слуг.
При виде девушки они издали ликующие восклицания, один бросился в дом, другой подхватил под уздцы лошадь Инессы, а третий помог красавице спрыгнуть с коня. Анри остановился в нерешительности, но Инесса, повернувшись к нему, сделала жест, чтобы он тоже спешился. Молодой офицер спрыгнул с лошади, и ее тотчас же взял под уздцы один из слуг. Опять-таки жестом Инесса показала, что Анри следует идти за ней, и он, надвинув пониже шляпу и не отвечая на слова слуги, принявшего лошадь, чувствуя, как бьется его сердце, поднялся по ступеням особняка.
Едва девушка вошла в распахнутую дверь, как из глубины дома раздался радостный крик:
– Дочь моя!
Анри увидел, как высокий пожилой испанец в синем генеральском мундире с красными лацканами и такого же цвета жилетом устремился навстречу девушке. Этот человек был похож на Дон Кихота – такого, каким его обычно изображают на гравюрах. Он был высоким, сухощавым, очень подтянутым, у него бы орлиный нос и широкие густые брови. Лицо пожилого воина было испещрено морщинами. Видно было, что встревоженный отец сильно переживал, но при этом держался он необычайно прямо и гордо.
Инесса обняла своего отца, который целовал красавицу в лоб, повторяя:
– Что с тобой произошло?! Зачем же ты поехала! Я же тебе говорил, что это очень опасно.
– Не правда ли, трусить недостойно дочери графа Хосе Вегуэра? – произнесла Инесса, прижимаясь к отцовской груди.
– Конечно, правда, но разве так можно делать?!
– Но ты же сам говорил, что Энрике не может к нам приехать.
– Говорил, говорил, но пойдем в дом, – проговорил отец, и тут его взгляд встретился со взглядом Анри. – А это что за молодой человек, где наши слуги? Где Пепе и Хорхе?
– Отец, я должна тебе все рассказать и про слуг, и про этого молодого человека, который меня спас, тоже, только пройдем в дом.
Отец недоверчиво поприветствовал Анри легким кивком головы и церемонным жестом предложил пройти в гостиную.
Здесь двое слуг в ливреях суетились, расставляя на столе блюда роскошного ужина. Инесса тихо попросила отца, чтобы все удалились, и тот жестом велел лакеям покинуть помещение. Когда они остались втроем, дочь генерала в двух словах рассказала отцу о своих злоключениях, а потом, сделав жест в сторону Анри, торжественно закончила:
– И, прежде всего, я обязана спасением этому молодому человеку, капитану Второго драгунского пол ка французской армии Анри де Крессэ.
Если бы Инесса объявила своему родителю, что сейчас сюда войдет сам Иисус Христос или что солнце встанет прямо среди ночи, он, очевидно, был бы менее изумлен. Расширив глаза от удивления, генерал едва выговорил:
– Повтори, что ты сказала.
– Отец, это капитан Второго драгунского полка, де Крессэ.
– Какого полка?
– Второго драгунского.
– Это шутка, надеюсь, – цепляясь за последнюю надежду, проговорил старый генерал.
– Нет, отец, это не шутка.
– Молодой человек, вы действительно капитан французской армии? – спросил дон Хосе Вегуэра по-французски с сильным акцентом.
– Да, мой генерал, я капитан Второго драгунского полка, ваша дочь представила меня совершенно точно, – ответил де Крессэ.
– Вы шпион! – гневно воскликнул пожилой генерал. – Вас тотчас же арестуют, и будет произведено дознание.
С этими словами дон Хосе набрал воздух в легкие, чтобы громко позвать слуг.
– Отец, – с этими словами Инесса бросилась ему на шею, – ты не сделаешь этого! Я поклялась честью нашей семьи, что с ним ничего не случится и он вернется обратно к своим. Этот молодой человек вызвался проводить меня, потому что, как выяснилось, местность кишит бандитами. Он рисковал жизнью только для того, чтобы твоя дочь вернулась домой целая и невредимая… Более того, я поняла, что сделал он это вопреки воле своих товарищей. Его не только никто не гнал сюда, но и все пытались остановить. Это не шпион, а благородный и мужественный офицер!
– Но это же немыслимо! Французский офицер внутри нашей крепости, – уже не столь решительно сказал старый генерал. – Что прикажешь теперь делать?
– Отпустить его, отец, и не просто отпустить, а дать ему сопровождающего. Иначе его обязательно схватят конные разъезды.
– Но он же видел все: ширину наших рвов, высоту стен!
– Мой генерал, – спокойно произнес Анри по-испански, – если вы позволите, я хотел бы вставить слово. Должен напомнить, что вашу крепость в 1707 году осаждали французские войска под командованием герцога Орлеанского и взяли ее, как вы наверняка знаете. Так что все профили ваших укреплений известны французскому командованию уже более ста лет. Вряд ли я смогу сообщить своему начальству что-нибудь новое, мельком увидев ворота вашей крепости.
– Это совершенно неважно, вы сняли свой мундир и проникли в крепость, которая находится в руках испанской королевской армии. За это преступление полагается смертная казнь… – Увидев слезы на лице дочери, генерал добавил: – Ну, по крайней мере, вы должны быть посажены в темницу и выпущены только когда завершится война.
– Отец, – воскликнула Инесса сквозь рыдания, – этот человек спас меня и снял свой мундир только для того, чтобы я вернулась к тебе живой и невредимой! Только ради этого, клянусь тебе! Ты же сам учил меня, что слово, данное семьей Вегуэра, нерушимо. Я абсолютно уверена в этом мужественном кабальеро. Он честный, благородный человек, клянусь, клянусь тебе!
Старый Дон Кихот уже не знал, что делать. Дочь буквально осыпала его морщинистое лицо поцелуями и повторяла:
– Ты обязательно его отпустишь, ты обязательно его отпустишь! Арестовав его, ты нарушишь мою клятву. Ты обесчестишь и себя, и меня. А без чести я не хочу и не смогу жить! Ты понимаешь это!
