– Спасибо вам! Спасибо большое!
Будто постановщик тоже к этому причастен. Растроганный хозяин попросил автограф и у нашего героя, видимо, потому что тот пропитался магией звезды, и получил корявую надпись: «Желаю полного-полного счастья!» Будем надеяться, владелец бензоколонки не почуял сарказма, что легкой тенью скользнул по его безоблачному небосводу.
Заодно постановщик украдкой прочел, что написала старушка: «Жорди с дружеским приветом, Одетт». Обычное заверение в дружбе, а ниже – специальная приписка для южанина-земляка: «Да здравствуют гасконцы!»
Они поехали дальше, Одетт продолжала радостно улыбаться. Пользуясь случаем, он вновь попытался ей рассказать о здешних местах, о Дуарнене, о рыбной ловле, о музее кораблей, о красных парусах, о лазурных далях, об Океане, о штиле и шторме.
Напрасно. Старушка уснула.
* * *
Три часа спустя постановщик сидел в ресторане вместе с Одетт и своими самыми дорогими людьми, Мартиной и Лионом.
После прекрасного вечера с торжественным спасением устриц его родные и Одетт старались видеться как можно чаще. Почему Лион охотнее проводит вечера с ней, а не с давними друзьями за видеоиграми и курением травки? Зачем фанату Бьёрк и «Radiohead» понадобилась Одетт? Его поколению вовсе не нужна старуха с аккордеоном, в гробу они видали танго, самбо и вальс. В гробу! Но дело в том, что Лион, как и многие другие, почти все на свете, благоговел перед знаменитостями. Появись перед ним королева красоты, известный богач, чемпион, президент, актер, телеведущий, он мгновенно выпал бы в осадок. Когда, еще подростком, Лион раздобыл автограф Эрика Кантона[80], то был беспредельно счастлив – сам играл в футбол и надеялся, что с такой реликвией станет на поле непобедимым. Когда на родительской свадьбе мэр крошечного городишки в предместье Парижа пожал ему руку, он был потрясен. Ему тогда исполнилось от силы шесть лет. Папа и мама умилялись: надо же, сын повесил их свадебную фотографию на стену у себя в комнате. Не знали, что главные тут не они, а мэр, положивший руку на плечо мальчика, осенивший его трехцветным шарфом, словно ангел крылом.
Та же история и с Одетт. Сын вращался вокруг звезды как верная ей планета лишь потому, что ему ласково улыбнулись, по-дружески взяли за руку вечером, когда спускались с устрицами к воде, подписали CD, певуче называли: «Ли-он».
Боже, сколько историй знала Одетт! Она говорила без умолку. О концертах, о Театре, где родилась, о конкурсе юных аккордеонистов, о продавце цветов в Кемпере, который сразу узнал ее и подарил ей розу… Сказания об Одетт от сказительницы Одетт. Басни об Одетт от баснословной Одетт. Яркий фейерверк, настоящий праздник. Сегодняшняя неудачная унылая репетиция забыта. Одетт сама по себе – воплощенный театр, а ему все никак не удается вывести ее на сцену… Постановщик-параноик не мог отделаться от этой ужасной мысли.
Он сидел с таким несчастным видом, что Одетт рассмеялась:
– Что с тобой? Волнуешься из-за спектакля? Не о чем горевать, все получится, вот увидишь.
Один из посетителей ресторана встал, подошел к их столику и попросил автограф. Он прервал Одетт на полуслове – нет-нет, ничего страшного, вы мне не помешали, слава – тоже часть моей жизни, – автограф мигом вплетен в повествование, звезда поцеловала поклонника, улыбнулась Лиону, взяла его за руку правой рукой. А левую через стол протянула папе-постановщику:
– Ну же, перестань изводиться по пустякам…
Звезда предложила мир. Разве можно ей отказать? Он взял руку и поцеловал ее. С нежностью и почтением.
– Мне не нравится мое имя. «Одетт» не годится для актрисы и музыкантши. «Евгения» куда красивее и мелодичнее. Когда я начала выступать, лучше бы назвалась «Евгения».
Мартина сказала, что к ее святой покровительнице, Жозефине, обращаются во время тяжких испытаний.
– Браво! Отлично! Станет худо, помолюсь твоей святой. И тебе сразу позвоню, договорились?
Обе дружно расхохотались. Императрицы составили заговор, святые великомученицы зажили душа в душу, два таланта – верующая католичка аккордеонистка и неверующая атеистка певица – выразили взаимное восхищение, школьницы-хулиганки, увенчанные бумажными коронами, затеяли новую шалость.
Звезда принялась пересказывать житие святой Евгении. Одетт, как всегда, говорила громко, так что люди за окрестными столиками тоже могли наслаждаться церковным преданием. Такой складный рассказ едва ли был импровизацией. Работа на публику, скажете вы? Поиск дешевой популярности? Вовсе нет, у Одетт это выходило само собой, естественно, и все ей с благодарностью внимали, людям не надоедало, а ей и подавно.
– Будущая святая была дочерью правителя Александрии. Однажды она гуляла по городу и услышала дивное пение, что доносилось из христианского монастыря. Ей сразу же захотелось петь вместе с монахами. Я уверена, что именно святая Евгения заставила меня выбрать путь музыкантши. Недолго думая, она отрезала волосы, нацепила мужскую одежду и вскоре была пострижена, как брат Евгений. Совершила духовный подвиг из одной только любви к музыке! Я бы поступила так же.
К их столику приблизилась пара. Жена попросила у Одетт автограф. Охотно, с удовольствием, звезда всегда к вашим услугам! Она достала из сумочки свою фотографию, надписала ее, поцеловала поклонницу и продолжила, будто ее и не прерывали:
– В монастыре Евгения за несколько лет овладела искусством врачевания. Как-то раз она исцелила женщину по имени Меланфия, а та возьми да и влюбись в мнимого монаха. Меланфия попыталась добиться взаимности, но Евгения ей отказала, сами понимаете почему. Оскорбленная Меланфия решила отомстить и обвинила брата Евгения в покушении на ее честь. Попытка изнасилования – дело нешуточное, особенно если замешан монах. Кто другой, может быть, и сумел бы выкрутиться, но только не христианин. Брата Евгения приговорили к смертной казни. Бросили на арену на растерзание львам, смотреть на это собралось десять тысяч зрителей. Догадываетесь, кто сидел на самом почетном месте? Конечно, правитель Александрии, родной отец Евгении, прикинувшейся монахом. Он сразу же узнал дочь, спустился на арену и театральным жестом сдернул с нее одеяние, чтобы толпа увидела ее груди, неоспоримое доказательство того, что она не мужчина. Евгению оправдали.
– Однако мучения ее на этом не кончились, слушайте дальше. Вскоре…
Еще одна пара вежливо стояла в сторонке, ожидая, пока Одетт договорит. Она махнула им: «Подойдите!» – и сейчас же поставила автограф на протянутом ей ресторанном меню. Поцеловала ее, поцеловала его и спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Продолжим?
Но ответа дожидаться не стала, и так ясно, что все ждали продолжения.
– Через несколько лет император Валериан начал преследовать христиан, волна гонений достигла Александрии. Евгению приговорили к сожжению заживо. Она взошла на костер, и – о чудо! – пламя погасло само собой. Тогда ее бросили в море, привязав к ноге огромнейший камень. И снова чудо – святая всплыла. Евгению заточили в каменный мешок, чтобы она умерла там от голода и жажды. Но Господь питал ее, и Евгения выжила вновь. В конце концов палач отсек ей голову. Так погибла святая великомученица.
