— Кейт Ричардс, — ответил Натан, изобразив муку сомнения на лице.
Меган взвизгнула от восторга.
— Кейт Ричардс? Вот ты и попался. Он гитарист в «Роллинг стоунз»!
Увидев озорной огонек в глазах Натана, Меган вскочила со стула и, подлетев к нему, толкнула его в плечо.
— Это нечестно! Ты знал, что он рок-музыкант!
Натан со смехом перехватил ее руки и усадил к себе на колени.
— Ты, честное слово, такая… такая…
Меган встретила его потемневший взгляд, и дыхание у нее участилось. В этот миг и она, и Натан явственно ощущали, что даже малой искры достаточно, чтобы вызвать пожар.
Натан усадил ее поудобнее, и ток его возбуждения пробежал по внутренней стороне ее бедра. Меган вскочила на ноги и бросилась мыть посуду.
Она все еще чувствовала то тепло и знала, что он наблюдает за ней. Надо было срочно зацепиться мыслью за что-то будничное. Ах, вот и оно. Отчего это Натан не установил в доме посудомоечную машину? Она оглянулась, чтобы задать приготовленный вопрос, и едва не столкнулась с ним лбом. Его дыхание согревало ей щеку.
Дыхание — это почти парение души. Тепло его дыхания так же сильно действовало на Меган, как и тепло его сердца, тепло его души. Не говоря уже о тепле его рук и губ… И все вместе грозило свалить ее с ног. Меган судорожно схватилась за край столешницы.
— Я не хотел напугать тебя, — сказал он и осторожно убрал прядь волос с ее щеки.
— Ты застал меня врасплох, — вымученно улыбнулась она.
Он кончиком пальца провел по ее лбу и вниз, до щеки, потом легонько приподнял подбородок. Ее веки отяжелели.
— Мне бы хотелось быть ближе, — сказал он.
— О! — выдохнула она.
— Я хочу поблагодарить тебя.
— За что? — с дрожью в голосе спросила она. — Мне ведь тоже хотелось есть. Единственная роскошь — это пирог на ужин.
— Дело не в ужине. Спасибо за то, что ты есть. Не всякой женщине понравилось бы, если бы ей в последнюю минуту сказали, что приглашение на ужин отменяется из-за того, что собаку нельзя оставить в лечебнице на ночь.
— Любая бы поняла.
— Далеко не любая.
Он осторожно, словно чашку тонкого фарфора, взял в руки ее лицо.
— Ты накормила меня, ты беспокоишься о моей собаке, тебе удается рассмешить меня, и с тобой я чувствую себя в своем собственном доме как никогда непринужденно и спокойно.
Его дыхание коснулось ее губ, призывая их раскрыться.
— Я хочу обнять тебя.
И он обнял ее.
Не раздумывая, она приникла к нему. В его объятиях ей было так спокойно, так легко. Здесь не было ни прошлого, ни будущего. Только вот этот миг.
Все, что она слышала о нем, не имело значения. Она знала вещи поважнее. Он был сильным, но ранимым. Суровым, но нежным. Он понимал ее, он трогал ее сердце добротой. В нем была бездна эмоций, и эта бездна грозила поглотить ее.
Но когда Натан смотрел на нее смеющимися глазами, он становился похожим на легкий ветерок, способный развеять ее печали. А потом он касался ее и превращался в пламя. Она не загадывала надолго, не думала о последствиях. В этой секунде не было ничего, что могло бы ранить. И ей нужен был именно этот миг.
— Натан?
Он лишь тихо дышал в ответ.
— Поцелуй меня.
Он сжал ее в объятиях. Она телом ощущала его силу, полноту его желания. Его сердце стучало ей в грудь.
— Бог мой, знаешь ли ты, чего мне стоит сдерживаться? Меган, поцелуя мне будет мало.
Глава 8
Натан провел рукой по волосам Меган и страстно, порывисто завладел ее губами в поцелуе.
Меган раскрыла губы, впуская его горячий язык. Пальцы ее непроизвольно сжимали плечи Натана, по телу волнами прокатывалось тепло.
«Как здорово», — думал Натан, обнимая ее. Тело Меган, крепкое и стройное, при этом нежное и женственное, словно создано было, чтобы он мог держать его в объятиях. Меган застонала и, выгнувшись навстречу ему, прижалась животом к его чреслам.
Она дрожала и крепко, почти до боли, сжимала его плечи. Ее язык трепетал у него во рту, сплетался с его языком. Желание заявляло о себе настолько остро, что сдерживаться больше не было сил. Натан прижал к себе женщину, давая почувствовать силу своего возбуждения.
— Меган… — со стоном проговорил он.
Натан чувствовал, что она желает его не меньше, чем он. Быстрым и сильным движением он подхватил ее на руки и понес. Ногой распахнув дверь, он вошел в коридор, прижимая к себе драгоценную ношу.
В окна струился лунный свет, падая на расстеленную кровать. Все фантазии разом улетучились под натиском грубой реальности.
Исходящий от Натана запах страсти мешался с ароматом пробуждающейся весенней земли, особенно сильным ночью. Запах надежды, запах обещаний… Тех обещаний, что она когда-то давала: любить, уважать и лелеять… до самой смерти.
На глаза вдруг навернулись слезы. Под ее руками вздымались напряженные бугры его мышц, телом она ощущала его возбуждение, его дыхание согревало ей лицо.
Шершавые пальцы гладили ее щеку, полуоткрытый рот, и он, не решаясь задавать вопросы, вбирал в себя соленую влагу ее слез, накрыл ее рот… Дрожащими руками он нащупал молнию на ее джинсах.
— Подожди, — вздрогнув, выдохнула Меган.
Натан замер. Вначале он не понял, отчего она вдруг заплакала. Затем решил, что эти слезы — просто результат эмоционального взрыва, проявление чувственности и страсти. Потом он уже не знал, что и думать. Тело ее было готово к близости, но что-то в сердце Меган и ее сознании не отпускало ее.
Он лег рядом, обнял ее и нежно, как ребенка, прижал к себе.
— Поговори со мной, Меган.
Она уткнулась лицом в ложбинку у его ключицы. Пульс Натана стучал у нее в висках. Он стремился к страсти, а вынужден был довольствоваться нежностью, и, как бы хорошо ни владел собой, дыхание его выдавало. Ему было больно, но и ей было не легче.
— Не заставляй нас ждать, дорогая. Мы нужны друг другу.
— Прости, — сказала она, — я хотела… я думала…
— Что с тобой, моя сладкая?
— Я все испорчу… Я не могу причинить тебе такую боль.
Натан закрыл глаза. То, что мешало ей отдаться чувствам, коренилось слишком глубоко в ней. Она и сама едва ли понимала, в чем дело. Но Натан, кажется, догадался, в чем причина. Наверное, со смерти мужа у Меган никого не было.
— Меган, слышишь меня? — осторожно поинтересовался он.
Она молчала.
Натан повернулся на бок и убрал с ее лица прядь волос. Он смотрел ей прямо в глаза.
