Она была смущена таким неожиданным поворотом разговора.
— Встречаюсь?
— Ну, ходишь на свидания?
— Да, конечно, — ее взгляд потух. — Ты разве не видел толпы мужчин у моей двери? Дети все меняют, — она пожала плечами. — Да я и не ищу никаких отношений. Теперь единственный мужчина в моей жизни — Далтон. Его потребности и желания — главное для меня. И мне нужно быть осторожной, если я захочу привести кого-то в наш дом.
— Осторожной?
— Я никогда не приму мужчину, который не будет относиться к Далтону, как к собственному сыну, — просто объяснила она. — Это для меня особенно важно. Я хочу, чтобы Далтон был любим. Всегда.
— А ты? — не мог не спросить Гаррет, подталкиваемый желанием знать о ней все. — А для себя ты хочешь того же?
Она наклонила голову набок.
— А разве не все этого хотят… быть любимыми?
Он пристально посмотрел на нее. Долгую минуту в комнате были слышны только звуки дождя, барабанящего по крыше, и тяжелый стук сердца Гаррета.
— А тебе не кажется, что так не бывает? — наконец спросил он. — Любовь бывает в сказках и в кино, но не в реальной жизни.
— Нет! — возмутилась Лэйни. — Любовь существует. Это — поддержка и страсть, близость и доверие. Это составляет смысл нашей жизни. Она вполне реальна. Ты никогда не любил?
— Я был женат.
— Это не всегда одно и то же.
— С этим я могу согласиться, — сухо ответил Гаррет.
— Твой брак был таким неудачным?
Гаррет не стал разглагольствовать на эту тему.
— Однажды я пришел домой раньше обычного и застал жену в постели с другим.
Сострадание наполнило ее теплые голубые глаза.
— Это ужасно.
— Такова жизнь, — ответил Гаррет. От ее сочувствия ему сделалось не по себе. — Любовь и доверие — все это детские сказки, — эти слова показались циничными даже ему самому. — В большинстве случаев это плохо кончается. Ты что, не смотришь новости?
Раздался гром, на этот раз уже не так близко. Гаррет понял, что гроза уходит, и ему стало жаль, ведь теперь у него не будет больше повода остаться. Он не хотел уезжать. Но придется, пока он не совершил какую-нибудь глупость, например, поверил в сказки.
Включилось электричество. Заработал холодильник, и до кухни донеслись звуки из задней комнаты.
— Электричество включилось, — неизвестно зачем сказала Лэйни. Она чувствовала себя необъяснимо подавленно. — Гроза заканчивается, — добавила она.
Гаррет помолчал.
— Мне пора, — сказал он. — А тебе нужно поспать до того, как проснется Далтон.
Женщина поднялась, оставив на столе свечку.
— Спасибо тебе за помощь, — сдавленно произнесла она и прошла к входной двери. Приглушенный свет из задней комнаты освещал холл.
Лэйни остановилась у двери и повернулась, в сумеречном свете глядя на него. Он был совсем рядом.
— Езжай осторожно, — сказала она.
Мужчина долго не двигался с места. Его темные глаза искали ее взгляд. Потом он дотронулся до ее лица, провел ладонью по щеке и потеребил большим пальцем ее губы. Прикосновение было настойчивым, но нежным. В ответ по телу Лэйни пробежала сладкая дрожь.
— Быть может, я не прав, — нежно произнес он, опуская руку на ее шею и взъерошивая ее волосы. Она ощутила тысячу маленьких укольчиков по всему телу. — Возможно, я просто устал. А ты заслуживаешь своей сказки.
Она смотрела на него. Его губы приближались к ее губам, и все у нее внутри сжалось от предвкушения близости.
— Любовь — не сказка, — прошептала она, пытаясь не потерять рассудок.
Он придвинулся ближе. Было несправедливо, что она так сильно хотела его, что он заставлял ее чувствовать такое. Куда подевалась справедливость мира?
— Ты заставляешь меня поверить в это, — сказал он. — Заставляешь меня хотеть… — но эту фразу Гаррет не закончил, потому что уже целовал Лэйни.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
У нее был вкус лимонада и надежды. Нежная и теплая, Лэйни превосходно подходила для его объятий. Гаррет почувствовал, как она сначала колебалась, потом поддалась ему. И это вскружило ему голову, бросило его в жар страсти и необъяснимого, невообразимого желания. Лэйни отвечала ему, обвивая руками его шею. Нежно исследуя ее губы языком, он становился все более настойчивым.
Его переполняло желание. Сильное, безрассудное желание, какого Гаррет никогда до этого не испытывал. Он хотел подхватить ее на руки и отнести наверх, на одну из больших мягких постелей, которые там были. Но еще не отключившаяся часть разума остановила его.
Мужчина снова почувствовал себя молодым и полным оптимизма. Его губы бродили от ее сладкого рта к тонкой линии скул, к шее. Языком он проложил дорожку к ее уху, чем вызвал тихий стон, который едва не свел его с ума. Он простонал в ответ, запустив пальцы в ее волосы и еще сильнее прижимая Лэйни к себе.
Гаррет хотел больше, намного больше. И если он не ошибался, того же хотела и она. Мужчина безумно хотел отдаться своему желанию… отдаться целиком и полностью, отдаться немедленно, чтобы затмить привязанность к ней, которая так быстро росла в его сердце.
— Лэйни, — хрипло прошептал он ей на ухо. — Ты представить себе не можешь, как я хочу тебя.
Лэйни отстранилась и, не опуская глаз, посмотрела на него. Ее дыхание было быстрым и прерывистым. Каждая клеточка ее тела пылала желанием. А Гаррет был таким притягательным, таким соблазнительным… Его слова прозвучали как чудо.
Он хотел ее.
Она тоже хотела его… так сильно, что это не укладывалось в голове. И пугало ее.
— Лэйни, я…
— Нет. Не надо, — она вырвалась из его объятий и, дрожа, отошла от него.
— Что такое? Что не так?
Все, хотела крикнуть она в ответ.
— Мы не должны заходить так далеко.
— Почему? Ты же говорила, что ни с кем не встречаешься. Мы — взрослые одинокие люди…
— Это еще не повод. Ты же не целуешь всех одиноких людей, которые встречаются на твоем пути?
Она старалась говорить как можно непринужденнее, но губы ее горели, и ей очень хотелось снова оказаться в его объятиях.
Гаррет непонимающе смотрел на нее.
— Конечно же, я не целую всех встречающихся мне одиноких людей. — На его лице появилась ухмылка. — Только женщин.
Она оборонительно скрестила руки на груди.
— Что ж, смейся, смейся!
Он тут же принял серьезный вид.
— Я не смеюсь над тобой. — Он дотронулся до ее подбородка, нежно приподнимая ее голову, ловя ее взгляд. — Извини, Лэйни. Я был уверен, что ты ждала этого поцелуя не меньше, чем я. Иначе я ни за что не позволил бы себе такое.
