— Сейчас причешусь, и мы готовы.
Обычно тихая атмосфера Ретглснейка оживлялась на каждый праздник «Одинокой звезды». Толпы людей заполнили парк. Играла музыка. Кричали уличные зазывалы. Запахи попкорна и кукурузных пирожков с ветчиной и капустой доносились из взятых напрокат трейлеров. С эстрады гремел оркестр.
— Куда сначала?
Колт достал из грузовика детскую коляску и помог Кэти устроить в ней младенца. Все вместе они покатили к центру праздничного действа.
— У нас еще целый час до начала конкурса малышей, — Кэти бросила взгляд на часики. — Может, сначала погуляем и посмотрим все вокруг?
Колт пожал плечами:
— Ведите, миссис Гаррет.
Всю дорогу он всячески избегал каких бы то ни было осложнений. Сейчас он шел рядом с ней, изредка бросая короткие реплики. Они, как раз проходили мимо киоска с индейскими самоделками. Колт остановился и начал рассматривать выставленные безделушки. Наконец он нашел то, что хотел. Взяв с прилавка небольшую ловушку снов, заплатил продавцу и протянул безделицу Кэти.
— Приятных снов.
Кэти озадаченно повертела в руках плетеный из кожи кружок, перекрещенный центр которого напоминал паутину, а снизу на кусочке сырой кожи свисало голубое перышко.
— Что ты имеешь в виду?
В уголках рта Колта заиграла легкая улыбка.
— Разве у тебя не было кошмаров прошлой ночью?
Крутя в пальцах нежное голубое перышко, Кэти отдала должное хитрости, с которой Колт подвел ее к вопросу об их ночной стычке.
— Никаких ночных кошмаров не было.
— Все еще сердишься на меня?
— Я не сердилась. — Она была оскорблена, когда он явился ночью, пахнущий пивом и… и женщинами.
— Сердилась, сердилась. А то с чего бы ты выбросила меня из нашей постели.
Строго говоря, «нашей» эту постель назвать было нельзя, но Кэти не стала придираться к словам.
— А с того, что скоро конец нашей брачной афере. Через несколько недель я уеду.
— Вот именно, Кэти. Ты скоро уедешь, так почему бы нам не повеселиться в оставшееся время? — Он наклонился так близко, что от запаха его одеколона ее пульс понесся вскачь, а мысли перемешались. Он понизил чуть охрипший голос: — Мы могли бы получить огромное удовольствие от оставшегося времени, если бы ты захотела.
Ее притягивала эта двусмысленность. Если бы она согласилась заняться с ним любовью, ушел бы он прошлой ночью? И смогла бы она тогда покинуть его и выдержать самую сильную боль в своей жизни?
Стараясь справиться со своей неуверенностью, она нагнулась и подала Эвану игрушку, так и оставив предложение Колта без ответа.
— Колт, дружище, — к ним вразвалку подходил белобрысый ковбой. — Как дела?
— Дела хороши, Кейс. — Мужчины обменялись крепкими ковбойскими похлопываниями.
— А кто эта леди? — Блондин переводил взгляд с Кэти на Эвана и обратно. — Только не говори мне, что кого-то из парней Гарретов заарканили.
Кэти застыла на месте, зная, как ненавистна ее так называемому мужу сама идея «заарканивания».
— Боюсь, что так, Кейс. Это — Кэти, моя жена. Кэти показалось, что в голосе Колта прозвучала гордость.
— Ну, будь я проклят! — Кейс смотрел с откровенным изумлением и восхищением. — Кэти, вы, должно быть, какая-то необыкновенная женщина.
У Колта было какое-то странное выражение лица.
Ковбой наклонился к Эвану и потрепал его пальцем под подбородком:
— А парнишка-то вылитый папаша.
Он выпрямился и хлопнул Колта по спине:
— Ты старый мошенник! Никогда бы не поверил, но это похоже на настоящий брак.
Колт не стал оспаривать. Он продолжал пошучивать в том же духе и вообще вел себя, как мужчина, который счастлив в браке и с удовольствием демонстрирует это.
Когда приятели расстались и уже направились каждый в свою сторону, Кейс вдруг, полуобернувшись, крикнул:
— Если вам надоест ваш муж, Кэти, дайте знать старику Кейсу. Я знаю, как доставить леди удовольствие.
Колт стиснул рукой плечо Кэти. Когда она подняла на него удивленный взгляд, он поцеловал ее в нос, подмигнул и повел на трибуны, перед которыми группа ковбоев со стрельбой и шуточками разыгрывала ковбойское сражение.
Беседа с Кейсом была лишь первой неожиданной встречей в этот вечер. Каждый, кто знал Колта или Кэти, окликал их с восторженным изумлением и каждый видел в Эване их сына. Колт продолжал удивлять Кэти тем, что вел себя так, будто они и на самом деле были счастливой семьей.
Начался конкурс детей. Вместе с другими матерями Кэти приготовилась к соревнованию, надев на ребенка ковбойский костюмчик и причесав его прекрасные темные волосы. Колт с камерой наготове стоял рядом.
Малышей выносили на сцену и представляли. Двое из них плакали, некоторые хныкали, а несколько малышей спали на руках матерей. Когда настал черед Эвана, Кэти с гордой улыбкой вышла вперед, а Эван в это время, с блестящими от всеобщего внимания карими глазками, размахивал пухлыми ручками и что-то ворковал.
Эван сразил своим очарованием судей, громко засмеявшись, когда одна судья потрепала его по щечке. Чувствуя гордость, как настоящая мать, Кэти с Эваном вернулась на свое место.
Среди всеобщего гвалта — плачущих младенцев и разговаривающих взрослых — были объявлены вышедшие в финал. Одна за другой были вызваны пять матерей, которым пришло время вынести детей на сцену для завершающего раунда. Когда был вызван Эван, Кэти завизжала от радости. Она получила двойное удовольствие, увидев радость и гордость на лице Колта. Он опустил камеру и подошел к ней. — Позволь, я понесу его туда. — Глаза ковбоя блестели.
Кэти не могла отказать. В конце концов, именно Колт был опекуном Эвана. Она была только нянькой. И она была рада, что Колту захотелось это сделать. Она улыбнулась, кивнула и передала ему ребенка. Малыш потянулся к Колту, счастливо припав к плечу.
Колт вынес Эвана вперед и сел в кресло. У Кэти перехватило горло. Они смотрелись, как отец и сын.
В этот момент ее вечная мечта о семье заслонила все остальное, потому, что она видела двух самых важных в ее жизни людей в видоискателе камеры. Ей хотелось запечатлеть этот момент не только на пленке, но и в сердце. Очень скоро у нее от этого временного семейства, которое она так полюбила, останутся только воспоминания. И чем больше она на них смотрела, тем больнее ей делалось. Колт обнимал малыша сильной смуглой рукой, что-то шептал Эвану на ушко. Наверное, он пел «Ладушки-ладушки», потому что Эван радостно хлопал ладошками и что-то бормотал. Такую картинку стоило видеть — огромный, красивый ковбой ласково играет с младенцем.
Когда к микрофону вышла худенькая женщина, чтобы объявить победителей, Кэти затаила дыхание, молясь про себя, чтобы победил Эван. Она не могла бы сказать, почему, но это было очень важно. Даже если его мать никогда не найдется, пусть он когда-нибудь узнает, что был самым удивительным, самым замечательным.
