– Огонь! – скомандовал Абернати. – Всем бортом!
Керенский шлепнул пятерней по пульту. Обзорный экран засветился: пучки энергии с нейтринными ракетами понеслись к повстанцам. Через секунду на экране вспыхнуло созвездие разрывов.
– Прямое попадание! – объявил Керенский, глянув на свой дисплей. – Капитан, похоже, мы разрушили ядро двигателя. Через минуту их корабль разлетится на части.
– Керенский, уводите нас отсюда! – приказал Абернати и спросил у К’рооля: – У нас новые повреждения?
– Тяжелые, на двенадцатой палубе.
Дверь на мостик открылась, и вошел главный инженер Вест.
– Наши двигатели в опасном состоянии, – доложил он, будто услышав еще за дверями разговор капитана с коммандером сквозь вой сирен тревоги. – Капитан, нам повезло, что ядро двигателей не повреждено.
– Долго ремонтировать? – спросил Абернати.
«Ровно столько, сколько нужно для сюжетного вывиха», – подумал Даль.
– Десять часов, если постараться, – ответил инженер.
– Черт возьми! – выругался Абернати, стукнув в сердцах кулаком по подлокотнику. – В это время мы должны эскортировать корабль календрианского понтифика на мирные переговоры.
– Ясно: среди повстанцев есть еще противники мирных переговоров, – значительно объявил К’рооль, глядя на обзорный экран.
На нем красочно взрывался звездолет бунтовщиков.
– Да, ясно, – подтвердил Абернати. – Но ведь именно эти бунтовщики и попросили о переговорах. Зачем же ставить их под угрозу? И зачем атаковать нас?
Он отвел взгляд, мрачный и суровый.
Дженкинс предупреждал, что время от времени Абернати либо кто-нибудь из старших офицеров выдаст напыщенную тираду, призыв или риторический вопрос, и все замолкнут на несколько секунд. В это время по телевизору якобы крутят рекламный ролик. Когда такое случается, Сюжет отступает. Вот тогда стоит внимательнее понаблюдать за офицерами.
Спустя пару секунд Абернати заморгал, расслабился и посмотрел на Веста.
– Что ж, тогда бросайте всю вашу команду на ремонт двигателей, – указал капитан.
Голос его звучал куда спокойнее и обыденнее прежнего.
– Конечно, – согласился Вест и направился к дверям, недоуменно осматриваясь по дороге, – словно удивлялся, с какой стати шел пешком до мостика, чтобы передать известие, когда без проблем мог позвонить по телефону.
– Пошлите ремонтные команды на поврежденные палубы, – приказал Абернати К’роолю.
– Сделаю, – отозвался коммандер.
– А заодно направьте кого-нибудь сюда, на мостик. Пусть поставят предохранители на питание станций или вроде того, чтобы срезать скачки напряжения. Не понимаю, с чего всякий раз во время боя здесь рвутся пульты и летит чертова туча искр.
Даль поперхнулся.
– Энсин, с вами все в порядке? – спросил капитан, будто впервые заметив Даля.
– Нет, сэр! Прошу прощения, сэр! Слегка нервничаю после боя.
– Если не ошибаюсь, вы – Диль из отдела ксенобиологии.
– Даль, сэр. Да, я раньше работал там.
– Значит, первый день на мостике.
– Так точно, сэр!
– Оно не всегда так, не стоит нервничать, – посоветовал капитан. – Иногда все гораздо хуже.
– Так точно, сэр!
– Хорошо, – отметил капитан и кивнул в сторону распростертого на палубе Якобса, начавшего тихо стонать. – Сделайте что-нибудь полезное. К примеру, отведите его в лазарет. Похоже, энсину туда прямая дорога.
– Есть, сэр!
Даль шагнул к Якобсу.
– Как он? – спросил капитан, когда энсин поднял раненого на ноги.
– Ушибся сильно, но жить будет.
– Замечательно. Последний мой спец по оружию кончил хуже. И его предшественник тоже. Диль, я иногда удивляюсь: что за чертовщина происходит с этим звездолетом? Будто прокляли его.
– Ничего это не доказывает! – заявил Финн, когда Даль рассказал о том, что происходило на мостике во время боя.
Друзья уместились впятером вокруг столика, уставленного выпивкой.
– Какие вам еще нужны доказательства? – спросил Даль. – Тут как по списку сверяешь: барахлят гасители инерции – есть. Взрываются пульты на мостике – есть. Повреждаются палубы с шестой по двенадцатую – есть. Даже глубокомысленная пауза во время рекламного ролика есть!
– Никто же не умер, – сказал Хэнсон.
– Потому что пока не нужно. Думаю, эта битва – просто начало. Такое запускают до первой рекламной паузы. Это – подготовка к последующему действу.
– И что потом? – спросила Дюваль.
– Не знаю. Не я пишу чертов сценарий.
– Дженкинс знает, – предположил Хестер. – У него же есть каталог всех этих серий.
Даль кивнул. Дженкинс показал им календарь жизни «Интрепида», где через равные интервалы светились пометки.
«Я обозначил, когда Сюжет вторгается в нашу явь», – сказал тогда затворник-йети, увеличивая одну из меток.
Та обнаружила древообразную структуру со множеством ветвей.
«Смотрите, как все устроено: каждая веточка – это сцена. Они соединяются в отдельную сюжетную арку. – Дженкинс убрал увеличение и снова показал общую картину. – Шесть лет, в среднем двадцать четыре основных сюжетных события в год. Плюс пара событий масштабом поменьше. Думаю, это отдельные серии».
– Боже мой, Хестер, и ты туда же! – горестно воскликнул Финн, встревожив погруженного в размышления Даля. – Мало что Энди уже целиком завяз в этом дерьме, так и ты переходишь на сторону безумия!
– Финн, если выпивка пахнет виски, на вид и на вкус как виски, лучше звать ее «виски». Разве нет? Я не верю выводам этого парня, но его детальная осведомленность, черт возьми, впечатляет. Последнее дело прошло в точности, как Дженкинс предсказывал, вплоть до взорвавшейся панели управления на мостике. Конечно, может, нас никто и не пишет, как сценарий, а Дженкинс давно не пил свои таблетки и вовсе головой поехал. Но готов спорить: он хорошо представляет, куда нас заведет история со звездолетом повстанцев.
– Значит, ты готов бежать к Дженкинсу за объяснениями и советами по поводу и без? – спросил ехидно Финн. – Если ты уж решил уйти в секту, лучше выбери другого пророка, который не сидит четыре года на сухпайках и не гадит в переносной нужник.
– А как ты все это объяснишь? – спросил Хестер.
– Никак. «Интрепид» – чертовски странный корабль. С этим все согласны. Но ты выдаешь цепь случайностей за закономерность, какую сам хочешь видеть. И остальные тоже.
– Нарушение законов физики – не «цепь случайностей», – заметил Хестер.
– А ты, значит, уже и физиком сделался? – отбрил Финн и демонстративно обвел взглядом корабль. – Народ, послушайте, мы на чертовом космическом корабле. Кто-нибудь из вас может объяснить, как работает наша колымага? На вновь открытых планетах мы сталкиваемся с прорвой диковинной живности. И не удивляемся оттого, что не можем ее понять. Наша цивилизация раскинулась на световые годы. Вам это само по себе не кажется странным? Если задуматься, страннее некуда. И попросту невозможно. Куда ни плюнь, попадешь в странность.
