– Когда мы встречались с Дженкинсом, ты такого не говорил, – указал Даль.
– Да я собирался! Но все завопили: «Дай ему сказать!» Потом уже смысла не было.
Разозленный Даль нахмурился.
– Ну послушайте, я же не спорю – да, творится нечто непонятное. Все это знают. Но может, это потому, что корабль наш вроде как погряз в безумии обратной связи. То есть неправдоподобное порождает неправдоподобное, и так годами. Если в такой ситуации искать зависимость между случайностями, заранее ее представив, отыщешь обязательно. А в особенности если поблизости ошивается кто-нибудь вроде Дженкинса, двинутый, но как раз настолько, чтобы выдать теорию, которая что-то может предсказать, хотя и дает абсолютно шизоидные объяснения. На своей теории Дженкинс трогается окончательно, принимается следить за офицерами ради остального экипажа, а его члены поддерживают безумие. А потом в цикл безумия встраивается Энди, привыкший верить во всякую лабуду.
– И как тебя понимать? – спросил Даль угрожающе.
– Так, что ты годы торчал в семинарии по уши в мистицизме. И не в обычном человеческом мистицизме, занюханном и затраханном, а в настоящем инопланетном. И растянул свое понятие нормальности настолько, что в него прекрасно поместилась безумная Дженкинсова ересь.
Чувствуя, что Даль злится, Финн примирительно поднял руки:
– Энди, слушай, ты мне нравишься. Я думаю, все с тобой нормально. Просто твое прошлое работает против тебя. Понимаешь ты сам или нет, но ведь втягиваешь моих приятелей в полный абсурд.
– Если уж заговорили о прошлом, шизик Дженкинс на меня как раз этим жути нагнал, – заметила Дюваль.
– Ты имеешь в виду, что он о нас знает? – предположил Хэнсон.
– Я имею в виду, насколько много он о нас знает. И какие роли нам отводит.
«Вы все – второстепенные актеры, но не простые, – сказал тогда Дженкинс. – У обычного проходного персонажа никакой биографии. Он появляется лишь для того, чтобы погибнуть. Но у вас биографии есть, и они необычные. Один – посвященный в инопланетную религию. Другой – отпетый негодяй, наживший врагов по всему флоту. Третий – сын богатейшего человека во Вселенной. А ты, Дюваль, перевелась с корабля, где поругалась с вышестоящим офицером, и к тому же спишь с Керенским».
– Ты просто бесишься: Дженкинс выдал нам, что ты трахаешься с Керенским, – заметил Хестер. – А ты уже, между прочим, перед всеми нами его отшила.
– Ну и что с того? – вспыхнула Дюваль. – У меня тоже, между прочим, надобности.
– У него ж недавно было три венерических, – напомнил Финн.
– Уж поверьте, я его заставила пройти курс антибиотиков, – сообщила Майя и, глянув искоса на Даля, добавила: – И не надо наезжать. Захотелось мне. А из вас ведь никто не позаботился.
– Я в лазарете валялся, когда ты закрутила с Керенским, – возразил тот. – Так что не надо меня винить.
Дюваль ухмыльнулась:
– И вообще меня не это задело, а то, что Дженкинс сказал потом. Помните?
«Вас не просто убьют мимоходом. Аудитории недостаточно гибели случайных бедняг. Время от времени нужно изобразить смерть того, кому можно сопереживать, кого зрители уже узнали. Потому сценаристы берут второстепенного персонажа, развивают его, представляют его зрителям как полноценного героя и потом – бац! Вот ваша судьба, ребята. За вами интересные истории. Потому, наверное, смерти каждого из вас посвятят целую серию».
– Это уже ересь посложнее, – прокомментировал Финн.
– Тебе легко говорить, – пожаловался Хестер. – Я из вас один без интересной биографии. Ничегошеньки за душой. Когда в следующий раз попаду в группу высадки, меня точно прикончат. Я обречен!
– Видишь, я об этом и говорил, – заключил Финн, глядя на Даля и указывая на Хестера. – Своим бредом ты уже подчинил этот слабый больной рассудок.
– А ты, значит, одинокий глас здравомыслия? – улыбнулся Даль.
– Да! И хорошенько подумай об этом. Я самый безответственный из всех, кого я знаю. И среди вас я – голос разума. Маяк адекватности. Честное слово, ненавижу поучать уму-разуму. А что остается?
– Слабый больной рассудок, – пробормотал Хестер.
– Ты ж сам хотел называть виски – виски, – добавил Финн.
Телефон Дюваль запищал, и она вышла. Вернулась бледная.
– Ну вот это уже, на мой вкус, чересчур странное совпадение, – пробормотала она.
– Что такое? – нахмурился Даль.
– Керенский звонил. Меня зовут на брифинг со старшими офицерами.
– И зачем? – осведомился Хэнсон.
– В бою с повстанцами двигатели «Интрепида» пострадали, поэтому эскортировать звездолет понтифика выслали другой корабль. А он только что атаковал звездолет понтифика и вывел его из строя.
– И что это за корабль? – спросил Даль.
– «Нант». Я служила на нем до назначения на «Интрепид».
Глава 11
– Энди, поверь мне, – увещевал Финн, идя вместе с Далем к кубрику Дюваль, – она не хочет с тобой говорить.
– Откуда тебе знать?
– Я знаю!
– Да? И откуда?
– Я видел ее сразу после брифинга. И она сказала, что, Богом клянется, если увидит тебя – сломает нос.
Даль улыбнулся.
Они зашли в кубрик Дюваль и обнаружили ее в одиночестве сидящей на койке.
– Майя! – позвал Даль.
– Энди! – воскликнула Майя, встала и нанесла удар.
Даль свалился на палубу, держась за нос.
– Я ж тебе говорил! – возопил Финн и, глянув на Дюваль, добавил: – Я ему говорил, честное слово!
– Я думал, ты шутишь! – выдохнул поваленный Даль.
– Фома ты неверующий, – качнул головой Финн.
Даль посмотрел на руку – крови не было.
– За что? – спросил он у Майи.
– За конспирологические теории.
– Они не мои. Они Дженкинса!
– Господи боже, да мне трижды наплевать, чьи это теории! – взорвалась она. – Я сидела на этом чертовом брифинге, выкладывала про чертов «Нант» и думала все время, мать его, это та самая серия, где мне сдохнуть назначено! Смотрю на Керенского, а он меня прям ест глазами, будто женушку любимую, а мы всего-то потрахались! И тогда понимаю: мне и в самом деле кранты, потому что эта сволочь в меня втюрился, я его любовь, и потому меня кончить – самое то! Тогда эта падаль сможет красиво погоревать в конце серии!
– Майя, не обязательно случится именно так, – заметил Даль, пытаясь встать.
Она снова швырнула его на пол.
– Заткнись, Энди! Лучше просто заткнись! Ты не понимаешь. Не важно, случится именно так или не именно. Важно то, что я поддаюсь вашей гребаной паранойе! Теперь не могу отделаться от мысли, что в следующей миссии сыграю в ящик. Все время думаю! Кажется, звоночек уже прозвенел и никуда не деться! Это со мной из-за тебя! Мать твою! Спасибо тебе огромное!
