— Я ведь тоже была не очень ласковой невестой, — перебила она. — А что касается моих чувств… Не знаю, Адриан. Раньше ведь мы с тобой не говорили о любви. Мы обручились, потому что нам обоим нужна семья, дети, но, положа руку на сердце, ты ведь тоже не можешь сказать, что испытываешь ко мне те самые чувства, какие побудили тебя жениться на Тане!
Адриан резко отвернулся и отошел от нее. Ему понадобилось несколько минут, чтобы собраться с силами для ответа.
— Я никогда не смогу полюбить другую женщину так, как любил Таню. Я просто не смогу пережить такое еще раз.
— Ты так говоришь, будто человек сам решает, влюбляться или нет.
— Да, я в этом уверен. Конечно, в юности трудно сдерживать эмоции и страсти, но с возрастом сердце становится более жестоким и менее трепетным. Прости, что говорю это, но было бы нечестно с моей стороны, если бы ты ожидала от нашего брака того, что я никогда не смогу тебе дать.
— А почему ты не сказал мне об этом, когда просил стать твоей женой?
— Потому что тогда я считал, что ты не станешь требовать от меня нежных чувств. Теперь я в этом не уверен. Тогда мне как-то не приходило в голову, что ты молода и станешь требовать розовых облаков и небесных восторгов.
— Вместо этого, ты готов был предложить мне только тучи и ненастье.
Он слегка удивился, что она может шутить такими вещами, и его неприятно кольнуло чувство недовольства. Но ему совсем не хотелось выяснять отношения. Видит бог, он уже испил свою чашу любовных страданий.
— Твое изначальное мнение обо мне было верным, Адриан, — говорила между тем Диана. — Я прекрасно понимаю, что ко мне ты не чувствуешь ничего подобного… тому, что ты испытывал к Тане, и, честно сказать, мне и не хотелось бы возбуждать в тебе такую страсть. Я ведь тоже не могу сказать, что страстно люблю тебя… и, по-моему, раз мы оба отдаем себе в этом отчет, у нас больше шансов создать спокойную и счастливую семью. — Тут ее нижняя губа вдруг задрожала, и она больно закусила ее. — Я не верю в любовь, которая затмевает все остальное, поглощая человека целиком. Я не хочу, чтобы бурные страсти нарушали течение моей жизни.
— Чего ты так боишься? — Адриан почувствовал в ее словах скрытый смысл. — Ведь страсти не обязательно бывают разрушительными. Они могут приносить счастье и глубокое удовлетворение.
— Ты прекрасно обходишься без этого.
— Потому что испытал разочарование.
— Значит, я тоже боюсь разочарования.
— Значит, ты боишься жизни, — деликатно поправил он. — Твой отец всегда был таким…
— Ради бога, оставь отца в покое, — резко оборвала она. — Ты не первый, кто заявляет, что я нахожусь под влиянием отца, и мне это начинает надоедать.
Адриану было любопытно узнать, кто еще говорил ей об этом, но он не стал спрашивать.
— Давай продолжим наш разговор в другое время, — предложил он упавшим голосом. — Сейчас мне надо разобраться с женой.
Он пошел к лестнице и остановился там, увидев Таню, спускающуюся ему навстречу.
— Я как раз собирался тебя искать, — сказал он ледяным тоном. — Полагаю, тебе известно почему? — Он увидел, как ее нежная кремовая кожа побледнела, и весь его гнев, который он старался сдержать, вырвался наружу. — Твоему честному слову грош цена, да? — в бешенстве заорал он. — Ты так влюбилась в этого Пултона, что готова ради него нарушить какое угодно обещание?
— Я ничего не нарушала, — прошептала она в ужасе. — Он случайно все узнал. Он обещал мне… он поклялся, что никому не скажет.
— Ха-ха-ха! Так знай — он рассказал всей округе! Ты что, правда поверила, будто он станет молчать?
— Я не верю, что Роджер может быть обманщиком, — вмешалась Диана.
— Значит, и ты на его стороне! — воскликнул Адриан, круто поворачиваясь к ней.
— Нет, я не на его стороне. — Лицо Дианы пылало, но она не отступала. — До того как политика сделала вас непримиримыми противниками, вы с Роджером были друзьями. И ты должен знать, что он ни за что не пойдет на подлость.
— Мне плевать, что было когда-то. Меня волнует то, что происходит сейчас. Ты знаешь факты не хуже меня. Он вызнал, что Таня моя жена, и позаботился о том, чтобы об этом узнали все в нашем округе.
— Неправда! — закричала Таня и, круто повернувшись на каблуках, бросилась прочь.
— Куда ты? — крикнул ей вслед Адриан.
— К Роджеру.
— Не смей туда ходить. Не будь дурой. Таня!
Не видя ничего кругом, она бросилась через холл к двери. Адриан что-то крикнул ей вслед, но она даже не оглянулась. Таня боялась, что муж бросится за ней вдогонку, побежала напрямик через лужайку и исчезла за деревьями.
Она вспотела и раскраснелась, пока добежала до дома Роджера. Она изо всей силы стала стучать кулаками в дверь, надеясь, что он окажется дома. Ей повезло — Роджер сам открыл дверь. По одному взгляду на нее он все понял и повел Таню в крошечную комнату, служившую ему кабинетом.
— Значит, ты уже знаешь?
— Да! Как ты мог?!
— Я тут ни при чем. Это Боб Эдвардс. Помнишь, когда мы разговаривали в «Колпаке и бубенцах», хлопнула дверь?
— Значит, это он тогда вошел?
— Да. Он хотел со мной поговорить, но услышал, как ты рассказываешь про Адриана, остановился и подслушал, а потом вошел.
— Вот почему он так странно вел себя, — задумчиво проговорила Таня. — Мне он сразу не понравился, и, как видишь, я оказалась права.
Роджер засмеялся грустным смехом.
— Да, в женской интуиции что-то, видимо, есть.
— Я должна извиниться перед тобой, — сказала она. — Прости, что заподозрила тебя.
— Ничего, я все понимаю. На твоем месте всякий бы так подумал.
— Только не Диана.
Роджер поскреб скулу, но сделал вид, что не слышал последних слов.
Таня села на стул, но не потому, что хотела остаться у Роджера, а потому, что ноги подкосились.
— Что теперь будут говорить про нас с Адрианом?
— Ничего хорошего, это уж точно. Все знают, что ты из Ровнии и что Адриан оставил тебя там вскоре после женитьбы.
— У него не было выбора, — твердо заявила она. — Его отправили назад в Англию, а я не могла поехать с ним. Он не собирался меня бросать.
— Передо мной можешь его не выгораживать. Но ты спрашиваешь, что будут говорить, и я тебе отвечаю. Боб хотел подорвать доверие к Адриану, и ему это удалось. Ты должна признать, что Адриан сам сыграл ему на руку. Глупо было скрывать, кто ты, и делать вид, что ты приехала работать няней у его сестры.
Таня не могла с этим не согласиться. Роджер присел рядом, на его лице появилась озабоченность.
— Скоро ты будешь вспоминать это, как кошмарный сон. У тебя вся жизнь впереди, Таня. Ты же не можешь позволить ошибке ранней юности погубить свою жизнь.
