Бен сердито повернулся и быстро пошел прочь. Но Джейк не двинулся с места.
— Почему? — спросил он. — Почему папа не может прийти пораньше?
— Ох, милый, он и сам хотел бы. Но у него очень много дел, и он иногда задерживается.
Мальчик стер со щеки слезу. Кейт обняла его, прижала к себе.
— Мне очень жаль, Джейк. Обещаю тебе, что папа, когда вернется, обязательно тебя поцелует. О’кей?
Он кивнул, сдерживая готовые пролиться слезы, потом мрачно отошел от нее и присоединился к брату, уже занявшемуся «Лего».
Кейт села к компьютеру и убрала с экрана файлы, которые просматривала раньше, — «Люксембург, аренда мебели», «Люксембург, школы» и «Люксембург, коммунальные услуги». Она ждала, когда аппарат определит источник радиосигнала. Сидела, уставившись на экран, обдумывая дальнейшие действия — то, что надеялась найти, и нужно ли это.
Ей и в голову не приходило, что ее намерения вполне предсказуемы.
Но прежде чем она решилась, снова зазвонил телефон.
— Спасибо огромное! — сказала Джулия. — Я в этом Интернете совершенно не разбираюсь!
— Ничего особенного. — Кейт закрыла за Джулией дверь. — Отлично могу представить, что вы чувствуете. Мальчики, поздоровайтесь с Джулией.
— Привет!
— Хелло!
И убежали обратно в кухню — возбуждение, вызванное звонком в дверь, угасло, и они вернулись к своим кухонным делам: Бен чистил морковь, Джейк резал ее на мелкие кусочки. Оба стояли на скамейках перед кухонной стойкой, сосредоточенные и внимательные, осторожно действуя острыми кухонными ножами.
— Да у вас настоящие личные повара! — воскликнула Джулия.
— Да. — Мальчики готовили poule au pot,[38]на стойке перед ними лежала раскрытая поваренная книга, а на полке теснилось еще с полдюжины поваренных книг, заказанных по почте из Англии, со складов сети «Амазон».
Джулия прошла в гостиную.
— Вау! — восхитилась она открывающимся из окна видом. — Как здорово! Отличная у вас квартира!
— Спасибо.
Они уселись в гостиной, подальше от детей, отделенные от них двумя дверями и поворотом коридора. Здесь их не подслушаешь. Если они вообще намерены обсуждать события субботней ночи, это произойдет именно сейчас. Нет, вряд ли.
— Компьютер у меня там. — Кейт показала в сторону гостевой комнаты.
— Еще раз спасибо. Правда, я очень вам благодарна. Это займет не более десяти минут.
— Сколько потребуется. — И Кейт оставила Джулию одну.
Дети уснули, Декстер играл с Биллом в теннис, и Кейт, освещенная серым светом с экрана, легонько касалась клавиш. Она ощущала исходящее от компа тепло, пальцы чуть покалывало. Она жаждала хоть какой-то деятельности, какого-то занятия, чтобы прогнать скуку. А еще ей хотелось обогатить собственное воображение, разнообразить фантазии.
Она напечатала: БИЛЛ, пропуск, МАКЛЕЙН.
Первая страница, открывшаяся в режиме поиска, представила ей подходящий персонаж, но это был не тот, кого она искала. Она пошла дальше, прокрутила еще несколько страниц — семь, восемь, девять, куча ссылок, — но ни один не занимался валютными операциями, ни один не переехал недавно из Чикаго в Люксембург, не было среди них никого в возрасте около сорока.
В Фейсбуке тоже нет. И в Линкедин. И в списках выпускников университетов, и в журналах средних школ, и на фотографиях со страниц светской хроники, и вообще в периодике.
Хорошо, тогда: УИЛЬЯМ, пропуск, МАКЛЕЙН.
Несколько иной ассортимент ссылок, но большей частью то же самое. И только на каком-то второсортном профессиональном сетевом сайте отыскалась страница с Уильямом Маклейном из Чикаго. Профессия: финансист. Ни фото, ни ссылок, ни биоданных, ничего существенного.
Она попробовала разные варианты написания его фамилии: МакЛейн, Маклин, Маклайн, Маклэйн. Результаты оказались точно такими же. Никто из обнаруженных ею персон не был тем, кто ей нужен.
— А как насчет Сантибанеса? — спросил Эван.
— Я слыхала, что это был Лео, — ответила Кейт.
— Ага, все это слыхали. А более конкретно вам что-то известно?
Теперь, когда речь наконец зашла об этом деле, Кейт почувствовала облегчение. Она уже давно этого ждала. И удивилась, что все произошло вот так, вдруг, внезапно, и касалось всех этих допросов, убийств и нападений, к которым сама она явно не имела никакого отношения.
— Не-а.
Эван заглянул в свой блокнот.
— Его убили в Веракрусе. Две пули в грудь, одна в голову. Никаких попыток похищения, никакой резни, показательных выступлений и спектаклей.
Именно так готовили и ее.
Это и был тот момент в их беседе — в расспросах, в допросе, — когда она в конце концов поняла цель бесконечной литании насилия: они напоминали Кейт, что хотя она уже пять лет не занимается оперативной работой, но еще не очистилась от вони грязных дел. И никогда от нее не избавится.
— Так что внешне это вовсе не выглядело делом рук наркодилеров. Походило на работу кого-то из наших коллег.
И они всегда будут об этом помнить.
— Сантибанес ведь когда-то взаимодействовал с Лоренсо Ромеро, не так ли?
Ромеро был информатором ЦРУ, сливал своему оператору дезу, неверную информацию в обмен на огромные суммы наличными, которые получал от narcotraficantes. К сожалению, деза привела к тому, что его оператору всадили пулю в голову, а тело утопили в гавани Тампико. Мексиканский отдел решил тогда провести операцию возмездия, и Кейт, единственная женщина в группе, могла легче других подобраться к этому известному бабнику, взять его врасплох, ничего не подозревающим, и привести это решение в исполнение.
— Как уже говорила, ничего конкретного про Сантибанеса я не знаю.
— О’кей. — Эван кивнул, не отрывая глаз от блокнота. — А как насчет Эдуардо Торреса?
Кейт вздохнула, не слишком, но все же достаточно глубоко. Ну вот, наконец-то. Приехали.
Декстер был в Лондоне, когда состоялся выезд-въезд. Компания-арендодатель свалилась на них в восемь утра, прислав небольшой подъемный кран, с помощью которого извлекли их мебель и прочие вещи — диваны и кровати, постельное белье и посуду, щетки, швабры и пылесос. Кресла, бюро, письменный и обеденный столы. Все вытащили через окно, и к десяти утра работа завершилась. Подписали нужные бумаги, кузов закрыли, и грузовик уехал. Исчез.
Это был еще один мрачный и дождливый осенний день. Окно открыто все утро. В квартире холодно и пусто. Кейт одна, снова одна.
Сидела в одиночестве и ждала прибытия шедшего морем контейнера, который наконец должны были доставить после трехнедельного пребывания на таможне. Это был тот самый оранжевый контейнер, который два месяца назад забрали у нее в округе Колумбия, и она стояла там одна и тоже в пустом доме, и все бумаги были подписаны, свидетельствуя, что все собрано, упаковано и погружено в черный грузовик, игриво украшенный силуэтом грудастой женщины, который должен ехать в порт Балтимора, где контейнер перегрузят на пароход «Осака», чтобы он пересек Атлантику и через одиннадцать дней оказался в Антверпене, а там эти бумаги передадут водителю другого грузовика, принадлежащего голландской грузовой компании, ничем не украшенного белого грузовика, вот сейчас заворачивающего за угол, вон там, перед пустой квартирой, и она снова одна, а ее муж занимается той же работой на другом континенте, ее дети сидят в школе и учат то же самое, и вещи в контейнере те же самые, а вся разница в ее новом местопребывании и в том, кто она теперь такая. В середине Европы. И отныне это другая, новая Кейт.
