Кейт смотрит на сахарницу, думает о спрятанном в ней микрофоне. Всего два часа назад она находилась в миле к северу отсюда, по ту сторону реки, обсуждая детали своей сделки с Хайденом. И вот она здесь, приводит этот план в действие.
Это вовсе не входит в условия сделки — засадить этих двоих за решетку или даже участвовать в их аресте. Ей просто нужно заставить их во всем признаться, чего она уже почти добилась. А завтра ей предстоит перевести двадцать четыре миллиона евро на счет секретного фонда, используемого для финансирования тайных операций в Европе. Одну из которых предстоит проводить ей самой.
— Тебе нужно что-то получить от Декстера, чтобы иметь доступ к твоей половине этих денег?
Джулия кивает. Но одного кивка недостаточно.
— Что именно?
— Мне нужен номер счета. У меня есть имя пользователя и все пароли, но нет номера счета.
Декстер тоже кивает. Время пришло. Он сует руку в карман пиджака, достает листок бумаги. Но Кейт перехватывает его руку.
Он удивленно поворачивается к ней. Все пребывают в некотором замешательстве, не понимая, что происходит. Даже сама Кейт поражена этим своим неодолимым порывом, стремлением все всем простить. Противостоять ему просто невозможно. Она отлично понимает, что это из-за беременности Джулии, отчего она из чудовища и мерзавки превратилась в достойную сочувствия героиню романа. Вот так. И теперь Кейт болеет за Джулию, а не против нее. Ну в основном.
Левая рука Кейт вцепилась в запястье Декстера, а у него в пальцах зажат этот клочок бумаги. Правой рукой она подхватывает сахарницу и высыпает ее содержимое на стол. Большим и указательным пальцами подцепляет жучок-передатчик и поднимает его повыше, чтобы все видели. У всех брови лезут на лоб.
Кейт роняет передатчик в свой бокал с вином.
— У вас есть одна минута, — говорит она. — Может быть, две.
Глаза Джулии мечутся между передатчиком в бокале Кейт и листком с номером счета в руке Декстера. Кейт аккуратно переворачивает свой бокал, выливая на скатерть вино вместе с утопленным передатчиком. Создает таким образом причину, оправдание, почему эта штука внезапно перестала функционировать.
— Деньги эти вы не получите, — говорит Кейт. Темно-красное вино уже пропитало скатерть насквозь, его потеки расползаются во все стороны. Та же самая картина, как в «Уолдорф-Астории». — А если поспешите, то ваша свобода останется при вас.
Джулия и Билл быстро вскакивают, но не паникуют, не привлекают к себе ненужного внимания.
— Идите через вестибюль отеля, — продолжает Кейт. — А потом вниз и наружу через черный ход, на боковую улицу.
Джулия уже набросила на плечо ремешок сумки. Она пристально смотрит на Кейт, на ее лице смесь самых разных, противоречивых чувств. Билл хватает ее за локоть, он уже делает первый шаг прочь от стола, прочь от Муров, прочь от денег.
— Удачи вам, — говорит Кейт.
Джулия снова оборачивается к Кейт и Декстеру. Она успевает мимолетно улыбнуться, в уголках глаз тут же собираются морщинки, рот открыт, словно она хочет что-то сказать. Но ничего не говорит. И снова отворачивается.
Кейт смотрит, как они исчезают в плотной толпе, а на улицах уже зажглись фонари и лампы, маленький красный «фиат» сигналит ярко-зеленой «веспе», задерживающей движение, полицейский не обращает на это внимания, по-прежнему флиртуя с симпатичной девицей, над столиками, заполненными винными бокалами, стаканами и фужерами, графинами и бутылками, тарелками с ветчиной и фуа-гра и прочими деликатесами и закрытыми салфетками корзинками с хрустящими свежими багетами, уже нарезанными ломтями, поднимается сигаретный дым, женщины в шарфиках, завязанных на шее, мужчины в спортивных пиджаках в клетку, отовсюду доносятся взрывы смеха, игривые замечания, люди пожимают друг другу руки, целуются, здороваются и прощаются, словом, вокруг царит оживление, кипит жизнь и толпятся веселые парижане, радующиеся этому вечеру в городе света и любви, и в этой суете быстро, но спокойно исчезает, растворяется очередная парочка экспатов. Экспатриантов. Изгнанников.
