– Вот молодежь! Что же ты хочешь, чтобы тут никого не было и целый день свет горел? Так прикажешь?
– Да нет. У меня и в голове...
– Все, хватит! Надоело! Ступай отсюда. Иди на все четыре стороны.
– Простите. – Я чувствовал, что у меня едет крыша. Библиотекарь казался мне каким-то злобным существом и одновременно просто несчастным раздражительным старикашкой. Вообще-то старики для меня – темный лес, поэтому я абсолютно не представлял, как себя вести в такой ситуации.
– У меня и в голове такого не было. Извините, если не так сказал.
– Все вы одинаковые, – заключил старичок. – Язык без костей.
– Что вы! Темно так темно. Я правда лишнего сболтнул. Прошу прощения.
– Хм-м... – Он заглянул мне в глаза. – Ну ладно. Так ты войдешь или нет?
– Войду, – сказал я уверенно. Со мной всегда так – думаю одно, а говорю и делаю совсем другое.
– Там сразу лестница, – предупредил старичок. – Хватайся за перила, а то свалишься.
Я ступил в темноту первым. Библиотекарь закрыл за нами дверь, со щелчком провернув ключ в замке.
– Зачем вы дверь на ключ закрыли?
– Правила такие, правила. Начальство их тысячами придумывает. А ты поменьше болтай.
Смирившись, я начал спуск. Ну и лестница! Кто ее только соорудил такой длины? Как колодец у инков. Вдоль стены тянулись старые ржавые перила. Ни единого лучика, ни пятнышка света. Мрак кромешный, будто кто-то нахлобучил мне на голову капюшон.
Только мои подошвы скрипели в темноте. Без этого я бы вообще забыл про свои ноги.
– Стоп! Пришли, – скомандовал старичок. Я остановился, а он, отодвинув меня, загремел ключами, доставая их из кармана. Послышался лязг ключа в замке. В полной темноте библиотекарь орудовал как у себя дома.
Дверь отворилась, и на меня пролился желтоватый, но такой желанный свет. Хоть он был и тусклый, все равно глазам пришлось к нему привыкать. На пороге возник маленький человечек. То ли человек, то ли овца – толком не разберешь. Он взял меня за руку:
– А-а... Добро пожаловать! – проговорил Человек-Овца.
– Здравствуйте, – сказал я. Что за чертовщина!
Человек-Овца был с головы до пят закутан в настоящую овечью шкуру. Руки в черных перчатках, на ногах черные рабочие ботинки, лицо скрыто черной маской, из-под которой дружелюбно косились маленькие глазки. Что это он так вырядился? Хотя маскарад был ему очень к лицу. Внимательно посмотрев на меня, Человек-Овца скользнул взглядом по книгам, которые я держал в руках.
– Значит, почитать сюда пришел?
– Да.
– Сам? Добровольно!
Как-то странно он выражается. Я замялся, не зная, что сказать в ответ.
– Ну, отвечай же! – торопил меня старичок. – Добровольно или нет? Что ты мнешься? Опозорить меня хочешь?
– Добровольно, – выдавил я.
– Вы поглядите на него! – с видом триумфатора заявил старичок.
– Однако, сэнсэй, – обернулся к нему Человек-Овца, – он ведь еще ребенок.
– Эх! Отстань! – Библиотекарь вдруг выхватил сзади из-за пояса коротенький ивовый прутик и хлестнул Человека-Овцу по лицу. – Шевелись, давай. Веди.
Со смущенным видом Человек-Овца опять взял меня за руку. У рта сбоку у него набухала красная полоса.
– Ну, идем.
– Куда?
– В читальню. Ты же читать пришел?
Мы двинулись по узкому, извилистому, как дорожка в муравейнике, коридору. Человек-Овца возглавлял процессию.
Шли довольно долго. Несколько раз поворачивали направо, потом налево. Коридор изгибался под немыслимыми углами, вился змейкой в виде латинской «s». Из-за этого определить, как далеко мы ушли, было невозможно. Я уже не пытался запомнить обратный путь и всю оставшуюся дорогу не сводил глаз с крепкой спины Человека-Овцы. Сзади к его костюму был прицеплен коротенький хвостик, покачивавшийся в такт ходьбе вправо-влево как маятник. Человек-Овца неожиданно остановился:
– Вот и пришли.
– Подождите, – сказал я. – Это что, тюрьма?
– Ну да, – кивнул Человек-Овца.
– Совершенно верно, – подтвердил старик.
– Как же так? Вы же говорили про читальный зал. Вот я с вами и пошел.
– Тебя надули, – не мудрствуя, заявил Человек-Овца.
– Я тебя обманул, – сказал старик.
– Но это...
Старик дернул из-за спины ивовый прут и ударил меня по лицу:
– Молчать. Заходи. Прочтешь эти три книги и выучишь наизусть. Через месяц я тебя лично проэкзаменую. Выучишь все как следует – выйдешь на волю.
– Это же ерунда! – запротестовал я. – Разве можно за месяц такие толстые книги выучить! Мама сейчас дома...
Старик взмахнул прутом. Я увернулся, и удар пришелся Человеку-Овце по лицу. Потом взбешенный старик ударил его еще раз.
Зачем такая жестокость?
– В общем, запихивай его туда как хочешь, – сказал старик и торопливо удалился.
– Больно? – спросил я у Человека-Овцы.
– Ничего. Я привык. А теперь я должен тебя туда посадить.
– Я не хочу.
– Я тоже. Но так уж устроено в этом мире.
– А если я откажусь?
– Тогда мне опять достанется. Он меня изобьет.
Я пожалел Человека-Овцу и послушно вошел в камеру. Кровать, стол, туалет. На умывальнике – зубная щетка и стакан, грязнее не бывает. Зубная паста – клубничная. Терпеть ее не могу. Вверху тяжелой металлической двери зарешеченное смотровое окошко, внизу – узкий лоток для еды. Человек-Овца пощелкал выключателем стоявшей на столе настольной лампы, посмотрел на меня и улыбнулся.
– Ну как? Неплохо?
– Да так, – ответил я.
– Еда полагается три раза и еще в три часа – пончики и апельсиновый сок. Пончики я сам делаю. Очень вкусные получаются. С хрустящей корочкой.
– Спасибо за заботу.
– А теперь вытяни ноги.
Я послушался. Человек-Овца выкатил из-под кровати тяжелый с виду металлический шар, обмотал вокруг моей лодыжки прикрепленную к нему цепь и запер на замок. А ключ положил в устроенный на груди в овечьей шкуре карман и застегнул его на молнию.
– Как же здесь холодно, – пожаловался я.
– Что? Ничего, скоро привыкнешь, – утешил меня Человек-овца. – Вечером ужин принесут.
– Погодите, – остановил его я. – Мне что, и вправду целый месяц тут сидеть?
– Да, – подтвердил он. – Вот так.
