Зевнув, девушка потянулась. Самолёт дважды подскочил на бетоне посадочной полосы, развернулся и сбавил ход. Эдди не переставал трепаться.
— Нас ждёт машина, — перебил его Прайор.
— А куда вы нас везёте? — спросила Мона, не обратив внимания на гримасу Эдди.
Прайор улыбнулся своей картонной улыбкой.
— В нашу гостиницу. — Он расстегнул ремень. — Мы пробудем там несколько дней. Боюсь, большую часть времени тебе придётся провести в своём номере.
— Замётано, — сказал Эдди, как будто то, что ей придётся сидеть в четырёх стенах, было его идеей.
— Ты любишь стимы, Мона? — спросил Прайор, по-прежнему улыбаясь.
— Конечно, — ответила она. — Кто ж не любит?
— А у тебя есть любимые записи, Мона? Есть любимая звезда?
— Энджи, — несколько ошарашенно сказала она. — Кто же ещё?
Улыбка стала чуть шире.
— Хорошо. Мы достанем тебе все её последние записи.
Вселенная Моны состояла, по большей части, из мест и предметов, где она физически никогда не бывала или которые сама никогда не видела. Аэродром северного Муравейника в стимах не имел запаха. Его подредактировали, решила она, точно так же, как у Энджи никогда не бывает ни месячных, ни головной боли. Но как же тут воняет! Как в Кливленде, даже хуже. Когда они только-только сходили с самолёта, Мона было подумала, что это просто запах аэропорта, но стоило им выйти из машины, чтобы пройти несколько метров до входа в гостиницу, вонь лишь усилилась. К тому же на улице было адски холодно, ледяной ветер кусал её за голые лодыжки.
Вестибюль отеля показался ей гораздо просторнее, чем в «Холидей Инн», хотя само здание было более старым. В вестибюле толпилось народу больше, чем в любом стиме, но повсюду — чистые синие ковры. Прайор оставил её ждать у рекламы орбитального курорта, пока они с Эдди отошли к длинной чёрной стойке поговорить с женщиной с медной именной табличкой на груди. Мона чувствовала себя глупо в белом пластиковом дождевике, который Прайор заставил её надеть, как будто думал, что её прикид недостаточно хорош для этого места. Примерно треть толпы состояла из япошек, которых она посчитала туристами. У всех, похоже, было при себе какое-нибудь записывающее снаряжение: видео-, голо-, а у нескольких на поясе даже симстим-модули, — но в остальном они совсем не были похожи на денежные мешки. А она-то думала, что у всех японцев полно денег. Наверное, они просто ловчат, скрывают, решила она.
Мона увидела, как англичанин отправил женщине через стойку кредитный чип. Женщина взяла чип и пропустила его через металлическую прорезь.
Прайор положил её сумку на кровать, широкий пласт бежевого темперлона, и коснулся панели на стене, после чего справа разошлись портьеры.
— Здесь, конечно, не «Риц», — сказал он, — но мы постараемся, чтобы тебе было удобно.
В ответ Мона только что-то уклончиво пробормотала. «Риц» — так называлась котлетная в Кливленде, и она не поняла, какое отношение эта забегаловка может иметь ко всему происходящему.
— Взгляни, — сказал он, — твоя любимица. В обитое плюшем изголовье кровати оказался встроен стим-модуль, а рядом — небольшая полочка с набором тродов в пластиковой упаковке и штук пять кассет.
— Тут все новые стимы Энджи.
Интересно, кто приготовил кассеты, и не попали ли они сюда после того, как Прайор спросил, какие стимы она любит? Мона показала ему собственную улыбку и отошла к окну. Муравейник выглядел в точности так, как в стимах; окно было похоже на голографическую почтовую открытку, за ней — знаменитые здания, названий которых она не знала, знала только, что они знаменитые.
Серый цвет куполов. Белизна снега оттеняет путаницу решёток геодезиков, а за всем этим — серый фон неба.
— Счастлива, детка? — спросил Эдди, подходя сзади и кладя ей руки на плечи.
— А душ у них тут есть?
Прайор рассмеялся. Передёрнув плечами, она сбросила руку Эдди и с сумкой в руках скрылась в ванной. Заперла за собой дверь. Слышно было, как Прайор опять рассмеялся, а Эдди снова завёл шарманку о своих аферах. Присев на унитаз, Мона открыла сумку и выкопала косметичку, где хранился «магик». У неё осталось четыре кристалла. Должно хватить. Хватило бы и трёх, но когда число их уменьшалось до двух, она обычно начинала соображать, как сравнять счёт. Она не слишком часто закидывалась, во всяком случае, не каждый день, разве что в последнее время, но это потому, что Флорида начала её доставать.
Теперь можно и сократиться, решила Мона, вылавливая кристалл из пузырька. Кристалл напоминал твёрдую жёлтую карамельку, сперва её надо раздавить, потом растереть между двух нейлоновых пластинок. Измельчённый стимулятор издавал слабый, чем-то схожий с больничным, запах.
К тому времени, когда она покончила с душем, оба они ушли. Мона долго нежилась в ванной, пока это ей не наскучило. Во Флориде она пользовалась в основном душами возле общественных бассейнов или на автобусных станциях — и в тех и в других требовались жетоны. Она предположила, что и в этот, в отеле, встроен приборчик, который отмеряет расход воды и заносит потом в счёт — как это было в «Холидей Инн». Здесь, под пластмассовым распылителем, висел большой белый фильтр, а наклейка на кафеле — глаз и слеза — означала, что во время мытья старайтесь, чтобы вода не попала в глаза, — совсем как в бассейне. В кафель был встроен ряд хромированных краников, и если по очереди нажимать на кнопку под каждым, получаешь шампунь, гель для душа, жидкое мыло, масло для ванны. После этого возле кнопки загорается красная точка, потому что это включается в твой счёт. Или в счёт Прайора. Мону только порадовало, что они ушли. Так хорошо остаться одной, да ещё под кайфом и чистой. Ей редко удавалось побыть в одиночестве, разве что на улице, а это совсем не то. Она завернулась в огромную купальную простыню, где на махровой стороне было выбрито какое-то слово. Наверное, название отеля. Прошла к окну, оставляя за собой мокрые следы на ковре.
В квартале от отеля стояло старомодное здание. Уходящие вверх уступы стен были стёрты и изрыты так, что придавали фасаду видимость горного склона — с валунами, травой и водопадом. Водяной поток падал, разбивался о камни, падал дальше. Это вызвало у неё улыбку: с чего бы им так выпендриваться? Там, где вода падала на камни, поднимались струйки пара. «Но не может же вода просто так течь на улицу, — подумала Мона, — это стоило бы слишком уж дорого». Она решила, что воду насосами закачивают обратно наверх и используют вновь, гоняя по кругу.
Что-то серое пошевелило головой там, наверху, вскинуло большие изогнутые рога, словно хотело посмотреть на неё, Мону. Отступив на шаг по ковру, она моргнула. Какой-то баран, но это, должно быть, дистанционка — голограмма или вроде того. Животное тряхнуло головой и принялось жевать траву. Мона рассмеялась.
Приход. «Магик» прошёлся волной по внутренней стороне лодыжек, закопошился в лопатках. Холодное стягивающее покалывание, и больничный запах где-то в нёбе.
