— Станцуешь со мной сегодня танго? — спросил он. Последнее танго?
Присцилла растерялась.
У нее этот танец ассоциировался с раскованным поведением, с откровенным выражением желания. Разумно ли искушать судьбу, когда заранее знаешь, что будущего нет? Но страстная потребность в безрассудстве перевесила здравый смысл.
— Если… если ты считаешь, здесь это уместным, — сказала она.
— В данном случае я считаю это особенно Уместным, и именно здесь.
А черти по ночам танцуют в аду? Похоже, Карлос вознамерился использовать любое взрывоопасное средство, чтобы в клочья разнести властолюбие своей матери. И я в роли факела для него, подумала Присцилла. Интересно, останется здесь что-нибудь, кроме золы, когда Карлос осуществит задуманное? Он в насмешку назвал этот дом мавзолеем, вспомнила Присцилла, когда ступила под своды мраморной арки, ведущей в галерею. Здесь хранятся сокровища мертвых», — сказала она себе, но тут же заметила, что галерея заполнена очень даже живыми людьми. Гости бродили или стояли группами. Одни рассматривали предметы старины, другие просто болтали, отдыхая от танцев.
Появление Карлоса Рикардо де Мелло с незнакомой им женщиной быстро стало сенсацией. Когда они проходили мимо, замолкали разговоры. Головы поворачивались им вслед.
Чувства Присциллы были настолько обострены, что она кожей ощущала потрясение собравшихся, причиной которого было ее присутствие здесь, вернее ее присутствие здесь в качестве спутницы Карлоса. Ее придирчиво разглядывали, затем перешептывались. Присцилла представила, как гости спрашивают друг друга: кто она? как это понимать?
Вдруг один из присутствующих мужчин поспешил навстречу им. Сердце Присциллы замерло, когда она узнала в молодом человеке младшего брата Карлоса, Хосе Антонио. Он выглядел встревоженным, явно не верил своим глазам и собирался выяснить, в чем дело.
— Господи! Хорошенькое начало, Карлос! — пробормотал он, намеренно загораживая им дорогу.
Хосе Антонио уступал старшему брату в росте, был худощавее, но некая внутренняя сила делала его при желании грозным противником. Усы придавали его симпатичному лицу довольно забавное выражение ребяческой лихости, но оно было обманчивым. Присцилла знала, что Хосе Антонио жесткий и расчетливый делец, который успешно управлял семейными ранчо.
Иногда он демонстрировал свое, искусство верховой езды туристам на их главном ранчо под Каракасом. Но Робер как-то сказал сестре, что это единственное развлечение, которое брат Карлоса себе позволяет.
— Уйди, Хосе Антонио, — также тихо произнес Карлос.
— Предполагается, что ты в…
— Уйди с дороги, — повторил Карлос уже с угрозой. — И, пожалуйста, прояви вежливость и поздоровайся с Присциллой. Ты ведь хорошо знаком с сестрой Робера.
— Присцилла?! — Хосе Антонио недоверчиво окинул взглядом молодую женщину в красном платье. — Я… я не узнал тебя, прости. Но как же… — Он растерянно посмотрел снова на брата. — Я не понимаю…
— А тебе и не надо ничего понимать! — отрезал Карлос.
— Ты же сам заявил, что члены семейства Деламбр персоны нон грата, — зло прошипел в ответ Хосе Антонио.
— Мое доверие обманули не они. Я совершил несправедливость по отношению к невинным людям, которую обязан исправить.
— Карлос, но не сейчас и не здесь! — встревожился Хосе Антонио.
— А по-моему, именно сейчас и именно здесь!
— Ты сумасшедший? Семейство Арбэлоэс в полном составе. Ты не можешь показаться на глаза Марсии с другой женщиной.
— О, еще как могу!
Злость, прозвучавшая в голосе Карлоса, потрясла Хосе Антонио. С озабоченным видом он обратился к Присцилле:
— Я не хочу тебя обидеть, Присцилла, но в данный момент ситуация сложилась довольно щекотливая. Дело в том, что мама собирается объявить…
— Она этого не сделает, — прервал его Карлос. — Я позвонил ей и сказал, что назначу время по собственному усмотрению.
Хосе Антонио покачал головой.
— Ты полагал, что твое отсутствие остановит ее, Карлос? Ты дал свое молчаливое согласие перед тем, как уехать в Боготу. Когда оркестр закончит играть…
— Значит, раньше она могла принудить меня даже к этому. Но теперь все изменилось.
Лицо его приняло зловещее выражение, когда он выбросил вперед руку, чтобы удержать Хосе Антонио на расстоянии, и тут же обвел Присциллу вокруг брата с такой скоростью, что ей пришлось чуть ли не бежать вприпрыжку, чтобы поспеть за ним.
Хосе Антонио устремился за ними, настойчиво увещевая:
— Карлос, это равносильно публичному совершению харакири.
— Она не оставила мне выбора.
— Позволь мне позаботиться о Присцилле. Ты можешь уладить это и без…
— Нет! — Карлос немедленно накрыл руку Присциллы, которой она держалась за него, ладонью, демонстрируя, что их не разлучить, и упорно пошел вперед. — Ничто больше не будет совершаться по воле матери!
— Карлос, что происходит? — взмолилась, Присцилла, встревоженная перепалкой братьев. — Ты сказал, что просто соберется блестящее общество, но, если это прием по какому-то важному случаю…
— По случаю оглашения помолвки Карлоса с Марсией Арбэлоэс! — выпалил Хосе Антонио.
— Что?! — воскликнула она в ужасе.
— Нет! — яростно возразил Карлос. — Этого не будет. Я не допущу.
Ноги Присциллы словно приросли к полу, когда она осознала всю чудовищность ситуации и то, что Карлос снова обманул ее.
— О господи! Карлос, ты привел меня сюда, зная, что… и это последняя ночь…
Он резко обернулся к Присцилле, глядя ей прямо в глаза.
— Я не давал Марсии никаких обязательств, поверь!
— Но ты позволил всем думать, что помолвка — дело решенное, — вмешался Хосе Антонио, стараясь отгородить их от посторонних взглядов.
— Сегодня я поломаю все их замыслы, — обрушился на брата Карлос. — Я изменю свою жизнь. — Можешь роль Деметрио взять на себя, если все это так важно для тебя. Наверняка ты ей больше подойдешь, чем я.
Хосе Антонио даже отступил на шаг. На его лице отразилась внутренняя борьба, которую он вел сам с собой.
— Но… но я не стремлюсь занять твое место, Карлос.
— Тогда заткнись и не мешай мне!
— Карлос, это нечестно! Ты не сказал мне, как на самом деле обстоит дело. — Задыхаясь от негодования, Присцилла пыталась вырвать руку, понимая, что ее снова использовали.
— А Марсия переживала из-за тебя? Может, моя мать сделала все, чтобы мы были вместе? — обернулся к ней Карлос с такой яростью на лице, что у Присциллы пропала всякая охота перечить. — Ты сказала, что будешь на моей стороне, — продолжал он страстно. — Выходит, ты меня обманула и мне не на кого рассчитывать?
