Каждый из нас жесток по-своему — вот что говорила София.
Я поднял глаза и встретился взглядом со Стариком.
— О чем ты задумался, Чарлз?
Но я не ответил ему.
На следующий день меня вызвали в Скотленд-Ярд, и в кабинетеотца я обнаружил инспектора Тавернера.
У последнего был очень довольный и возбужденный вид.
— Фирма Леонидиса по поставкам на мели, — сообщил отец.
— Разорится с минуты на минуту, — добавил Тавернер.
— Вчера вечером курс их акций действительно резко упал, —сказал я. — Но сегодня утром положение вроде бы поправилось.
— Нам пришлось наводить справки очень осторожно, — сказалТавернер. — Никаких прямых вопросов. Чтобы не вызвать панику и не встревожитьнашего готового к отъезду джентльмена. Но полученная нами из некоторых секретныхисточников информация абсолютно недвусмысленна. Фирма по поставкам находится награни краха. Она не в состоянии выполнить взятые на себя обязательства. Дело втом, что в продолжении многих лет управление фирмой осуществлялось из рук вонплохо.
— То есть виноват Роджер Леонидис?
— Да. Он там главный, как ты знаешь.
— И он тратил деньги фирмы…
— Нет, это вряд ли, — покачал головой Тавернер. — То есть,может, он и убийца, но не мошенник. По правде говоря, с деловой точки зрения онпросто…
Дурак. У него нет ни капли здравого смысла. То он башкуочертя бросается в какие-то сомнительные мероприятия, то колеблется и отступаетперед самыми выгодными сделками. Он облекает властью людей, менее всегоспособных защищать интересы фирмы. Роджер — недалекий, простодушный парень ивсегда доверял всяким проходимцам. В общем, во все времена и во всех случаях онвел себя неправильно.
— Да, такие люди иногда встречаются, — сказал отец. — И онине столько глупы, сколько плохо разбираются в людях. И обуреваемы жаждойдеятельности в самые неподходящие моменты.
— Бизнес не для таких, — заметил Тавернер.
— И Роджер никогда и не стал бы заниматься бизнесом, неокажись он сыном Аристида Леонидиса.
— Когда старик передал предприятие во владение сыну, онопроцветало. Это была настоящая золотая жила! И новый владелец мог просто сидетьсебе сложа руки, пока дела шли своим чередом.
— Ну нет, — отец покачал головой. — Никакое предприятие неможет функционировать само по себе. Всегда должны приниматься какие-то решения:одного уволить, другого принять… Разные нюансы внутренней политики. РоджерЛеонидис же во всех случаях принимал неверные решения.
— Это точно, — подтвердил инспектор Тавернер. — Он лояльныймалый: держал на работе самых никчемных людей — просто из симпатии или жалости.А иногда ему в голову взбредали разные дикие идеи, которые он непременнопытался воплотить в жизнь, несмотря на связанные с этим огромные расходы. — Ноничего противозаконного! — уточнил отец. — Абсолютно ничего противозаконного.
— Тогда почему он пошел на убийство? — спросил я. — Можетбыть, Роджер Леонидис не мошенник и не подлец, а просто дурак, — сказалТавернер. — Это дела не меняет — или почти не меняет. Единственное, что моглоспасти фирму по поставкам от краха, — это колоссальная сумма денег, полученнаяк… — он заглянул в записную книжку, — к следующей среде, самое позднее.
— Именно такая сумма, какую он получит — или рассчитываетполучить — по завещанию отца?
— Совершенно верно.
— Но он не сможет получить ее наличными.
— Да. Но ему откроют кредит! Это одно и то же.
Мой старик покивал.
— А не проще было бы просто обратиться за помощью к старомуЛеонидису? — предположил он.
— Думаю, Роджер так и сделал, — сказал Тавернер. — И именноэтот разговор девчонка и подслушала. Старик наверняка наотрез отказалсявыбрасывать деньги на ветер. Наверняка.
Я подумал, здесь инспектор Тавернер, похоже, прав. АристидЛеонидис отказался финансировать постановку пьесы для Магды, считая, чтоспектакль не будет иметь успеха. И последующие события доказали его правоту. Онвсегда был щедр по отношению к своей семье, но не собирался вкладывать деньги всомнительные предприятия. А фирме Роджера требовались тысячи или даже сотнитысяч. Старик отказал сыну наотрез, и единственной возможностью избежатьбанкротства для Роджера оставалась смерть отца.
Да, мотив, конечно, достаточно серьезный.
Отец взглянул на часы.
— Я попросил его подойти сюда. Он должен быть здесь с минутына минуту.
— Роджер?
— Да.
— «Приходи ко мне на ужин мухе говорил паук»? — пробормоталя. Тавернер казался несколько шокированным.
— Мы сразу же введем его в курс дела, — сурово сказал онмне.
Сцена была готова к началу действия, стенографистка сиделаза столом в углу. Вскоре зазвенел звонок, и несколькими минутами позже вкабинет вошел Роджер Леонидис.
Он вошел энергичной и несколько неуклюжей походкой и тут женаткнулся на стул. Как прежде, он напомнил мне огромного дружелюбного пса, и ятут же решил для себя совершенно определенно, что инсулин на эзерин заменил неэтот человек. Этот обязательно разбил бы пузырек, расплескал лекарство на полили как-нибудь еще испортил бы все дело. «Нет, — решил я, — Роджер, конечно,был посвящен в план преступления, но исполнителем задуманного являласьКлеменси».
Роджер говорил без умолку:
— Вы хотели видеть меня? Вы обнаружили еще что-нибудь?Привет, Чарлз! Сначала не заметил вас. Очень мило с вашей стороныприсутствовать здесь. Но, пожалуйста, скажите мне…
Такой славный, такой по-настоящему симпатичный человек. Номногие убийцы казались славными симпатичными людьми, как говорили впоследствииих ошеломленные друзья. Чувствуя себя Иудой, я приветственно улыбнулся.
Мой отец держался подчеркнуто холодно, был сдержан иофициален. Он произносил гладкие, привычные фразы: «Показания… Даны без принуждения…Можете требовать присутствия вашего адвоката…»
Роджер Леонидис отмел в сторону все эти традиционные формулыхарактерным для него нетерпеливым жестом.
Я заметил слабую сардоническую улыбку на губах инспектораТавернера и прочитал его мысли:
«Эти парни всегда так уверены в себе. Они не могутошибаться. Они такие умные!» Я сел в уголке, не привлекая к себе внимания.
