News из Уолмингтона, штат Делавэр, возражал против «отвратительных, ужасающих» образов, которые Ла Мотт «обрисовывала словами», и сдержанно отмечал: «Чрезвычайная омерзительность описываемых явлений не может быть поставлена под сомнение… В жизни есть определенные фазы, на которых лучше не сосредотачиваться, и остается надеяться, что, когда мисс Ла Мотт наберется опыта, она поймет, что читающая публика жаждет не эксплуатации мерзости, а вещей более нравственных и благотворных».
Очевидно, часть читателей вполне устраивала более привычная военная проза. Тем не менее – и это признавал даже чопорный критик из Morning News – книга «привлекла значительное внимание» и была в общем и целом «хорошо принята»[115].
В престижных университетах страны книга также вызвала неоднозначную реакцию. Студентка факультета журналистики Вассарского колледжа жаловалась: «Книга знакомит с самой уродливой и наиболее неприглядной стороной войны, преследуя одну-единственную цель – напомнить читателям, что эта сторона существует». Студентка предупреждает, что книга может привести некоторых читателей «в чрезвычайное расстройство», и делает вывод, что, «по всей видимости, пользы от нее не может быть никакой, а в наши дни она совершенно не ко времени»[116]. Однако студент Гарварда выражал твердое несогласие с этим мнением: «Эти тринадцать горьких и ужасающих коротких очерков нужно прочитать любому, кто хочет увидеть войну такой, какова она есть». Он предсказывал, что «книга мисс Ла Мотт будет значительно способствовать развитию стремления к миру»[117].
Читатели того времени, как правило, считали книгу пацифистской и антивоенной, но Ла Мотт не верила, что война может закончиться, по крайней мере в ближайшем будущем. В Предисловии она пишет: «Мы переживаем новую фазу эволюции человечества, фазу Войны – это откат от прогресса, поднятая со дна муть – это и есть Отлив Войны. Он крайне непригляден». Ла Мотт ненавидела войну, но считала ее неизбежной. Далее она объясняет: «После этой войны будет много других, а между ними будет мир. Это чередование будет продолжаться на протяжении многих поколений». Но она полагала, что прогресс человечества приведет к тому, что финальная война завершится устойчивым миром. И тогда войны исчезнут как таковые. «Но не раньше» (14).
Далее Ла Мотт поясняет свои мысли на эту тему в интервью одной газете в мае 1918 года:
«Я наблюдала войну вблизи. Для меня она ужасна; она ничуть не прекрасна и вовсе не облагораживает. Но я знаю, так должно быть… Я не пацифист… Я даже не принадлежу к тем людям, которых сейчас так много, которые утверждают, что эта война будет последней, что она покончит с войнами как таковыми. Не верю я в это. Я полагаю, что у нас будут новые и новые войны, пока человечество не разовьется в нечто, чем пока не является. Но при этом я не вижу причин не рассказывать правды о войне точно так же, как мы бы описывали происходящее во время землетрясения или тайфуна»[118].
Ла Мотт считала, что войны неизбежны, во всяком случае в настоящем. И несмотря на это, читатели хором заявляли, что ее «захлебывающиеся в крови рассказы» несут в себе мощнейшее антивоенное высказывание[119]. Так, критик New York Times писал: «Отталкивающая – порой даже тошнотворная проза мисс Ла Мотт… невольно звучит как четкая, страстная антивоенная проповедь»[120].
Кроме того, читатели упорно причисляли «На отливе войны» к антивоенной прозе. В июле 1918 года критик New World признавался: «У меня есть специальное место на книжном стеллаже, которое я называю „моя библиотека-бомба“. Там стоят все литературные „взрывчатые вещества“, к которым у меня есть доступ. Пока таких насчитывается лишь пять». «На отливе» стала единственной американской книгой в этом ряду – и единственной авторства женщины[121].
Книгу Ла Мотт чаще всего сравнивают с всемирно известным романом Анри Барбюса «Огонь» (вышедшим по-английски с названием «Под огнем»[122]), общепризнанным первым антивоенным романом о Первой мировой войне. Многие читатели отмечали сходство между книгами. «Мисс ла Мотт, как и Барбюс, умеет затронуть самое сердце Ужаса, если ей будет угодно», – комментировал один критик[123]. Другой заметил, что Ла Мотт «описывает ту войну, какую видит сама – физическую, духовную, нравственную ее сторону – с той же откровенной, неумолимой безжалостностью, которую выказал Барбюс в своей эпической военной драме «Под огнем»[124]. Даже после окончания войны обе книги оставались неразрывно связанными в восприятии читателей. В 1934 году один исследователь литературы вспоминал: «„На отливе войны“ вышла в 1916 году, как и „Огонь“ Барбюса, и тоже стала знаковой в отражении войны в литературе не как смеси славы, патриотизма, приключений, историй любви и анекдотов, как в предыдущие эпохи… но как жесткого реализма»[125].
Эта книга произвела на современного ей читателя впечатление настоящего прорыва в литературе о войне, и уже первые ее апологеты предвидели, что интерес к ней и ее значение будет непреходящим. В январе 1917 года автор The Masses[126] назвал ее «бессмертной», объяснив свое мнение так: «Это горькая и злая насмешка над Церковью, над дисциплиной, национализмом, патриотизмом и надо всей милитаристской системой, над преступлениями и безумием войны»[127]. В том же номере литературный редактор журнала Флойд Делл назвал «На отливе войны» книгой месяца и отметил, что она «без утайки рассказывает обо всем, о чем необходимо рассказать – и о чем никто не говорил прежде». Он отмечает, что это «поразительное художественное достижение», и настоятельно советует читателям: «Если вы не хотите пропустить одну из лучших книг, написанных за последнее десятилетие на английском языке, вы просто обязаны ее прочесть». По его оценке, «эта книга более других, созданных во время текущей войны, с большой вероятностью переживет ее»[128].
Однако книга «не протянула» даже до конца войны, и ее запрет был тесно связан с судьбой The Masses. В начале 1917 года радикальный журнал был вынужден прекратить существование, а Флойда Делла, как и нескольких других участников издания, обвинили в заговоре с целью препятствия воинскому призыву по Закону о шпионаже. Вскоре, как продолжатель The Masses, возник новый журнал, The Liberator, в котором Ла Мотт стала одной из тринадцати постоянных редакторов. Поначалу новый журнал, заявленный как «журнал революционного прогресса», выходил регулярно. Но в конце лета 1918 года он попал в серьезные неприятности именно из-за поддержки «На отливе войны».
The Liberator активно содействовал продвижению книги с первого номера. Во всех четырех выпусках, вышедших с марта по июнь 1918 года, журнал неуклонно рекламировал ее, включая в список книг, рекомендованных для чтения, или помещая ее в
