на открытом пространстве за импровизированным баром, действительно есть место для передышки. Мои плечи опускаются от облегчения. Затем Винсент ныряет под стойку, чтобы присоединиться к нам, и внезапно места становится меньше, но я не сержусь. Нисколько.
— Чего хочешь? — спрашивает он.
— Не знаю. Какие есть варианты?
— Пиво, вино, водка, текила, виски. Все, что захочешь. Просто… — Винсент морщится, затем протягивает руку, чтобы похлопать по боку огромной пластиковой бочки из-под «Гаторейда», стоящей на стойке бара. — Не трогай Jungle juice. В нем около шести разных сортов крепкого алкоголя. Ты отключишься прежде, чем допьешь первый стакан.
Нина безмолвно обходит нас, берет чашку из стопки и наливает себе стакан.
— Ты серьезно? — спрашиваю я, выгнув бровь.
Она делает глоток и причмокивает губами.
— Я никогда еще не была так серьёзна, — говорит Нина и делает щедрый глоток алкоголя. — О, вау. Это яд. Ага. Хорошо. Ты остаешься и делаешь свое дело, а я собираюсь поиграть в пив-понг, пока не напилась от половины стакана. Я заведу друзей и врагов, и если понадоблюсь, — она добавляет притворным шепотом, прикрываясь от Винсента одной рукой. — Я тебе не нужна.
Затем Нина выскальзывает из-под стойки и исчезает, оставляя меня с Винсентом.
Одна — и в то же время очень.
— Я выпью немного красного вина, — выпаливаю я.
Мне хочется пнуть себя. Кто просит красное вино на домашней вечеринке? Мой любимый напиток для уютных вечеров с соседями по комнате — катастрофа, ожидающая своего часа, когда вокруг летает так много локтей.
Но Винсент даже не моргает. Он подзывает Прию, которая занята раздачей банок пива половине команды по лакроссу и передает мой заказ. Она тянется за вином в коробке, но Винсент перенаправляет ее к неоткрытой бутылке, спрятанной в шкафчике с другой стороны бара. Прия приподнимает бровь и бросает на меня взгляд, который немного впечатляет и сильно заинтриговывает.
— Что за особый случай? — поддразнивает она.
— Мой день рождения, — говорит Винсент. Его тон скучающий, но на щеках появляется румянец. Я наблюдаю, как вынимается пробка и мое личное вино наливается в красный стаканчик.
— Держи, детка, — говорит Прия.
— Большое спасибо, — я прикладываюсь носом к краю и принюхиваюсь. — Черт. Это настоящее вино?
Винсент расплывается в улыбке.
— Конечно.
— Я знаю! Просто имела в виду, что оно вкусно пахнет. Не то, что в коробках, — целых три секунды я убеждена, что в глазах Винсента, честное слово, мерцают звездочки, прежде чем понимаю, что это всего лишь отражение гирлянд, прикрепленных к карнизу над кухонными шкафчиками.
Винсент такой высокий, что даже в ботинках на каблуках мне приходится задирать подбородок, чтобы взглянуть на него. В последний раз, когда мы виделись, он сидел. Теперь, когда оба стоим прямо, я вспоминаю, как хорошо наши тела соединяются. Он смог поднять меня только одной здоровой рукой. Интересно, что бы смог сделать двумя.
О боже. Может, красное вино — плохая идея?
— Как твое запястье? — выпаливаю я.
Более смелая девушка могла бы погладить его по тыльной стороне ладони или провести кончиком пальца по коже, но вместо этого я сжимаю пластиковый стаканчик с вином обеими руками так, что побелели костяшки пальцев, что полностью разрушает весь процесс соблазнения.
— Намного лучше, — говорит Винсент. — Физиотерапевт разрешил снова играть. Вчера на тренировке я действительно смог справиться с мячом, что стало облегчением.
«Хотелось бы, чтобы ты справился со мной…»
— Ты собираешься что-нибудь пить? — спрашиваю я, внезапно почувствовав, что пить в одиночестве не хочется.
Винсент качает головой.
— Я в порядке. Пытаюсь сохранить ясную голову.
— Для чтения стихов?
— Очевидно. Я уже пролетел с Блейком трезвым. Не могу снова выставить себя дураком.
— Ты отлично справился. Не будь так строг к себе.
Уголок рта Винсента приподнимается в полуулыбке, и это похоже на лучшую порцию крепкого алкоголя, которую я когда-либо пробовала. Нет, никакого ожога, просто медленная волна жара, разливающаяся глубоко в животе. Это почти чересчур.
Я опускаю взгляд на стакан с вином и чувствую, как Винсент прижимается своим бедром к моему.
— Я действительно рад, что ты здесь, Холидей, — говорит он. — Особенно после понедельника. Я знаю, что это было… — он замолкает и гримасничает, что почти подводит итог катастрофе, которой закончилось наше небольшое занятие.
— Я хотела поговорить об этом, на самом деле…
Слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить.
Дерьмо.
Все идет не по плану. Я должна быть легкой и веселой. Не стоило произносить громкую речь — не тогда, когда я почти уверена, что снова скажу что-то не то и все испорчу.
Но Винсент расправляет плечи, словно физически готовится к любому словесному адскому огню, который я могу обрушить, и внезапно мне кажется необходимым прояснить ситуацию. Даже если придется выкрикивать слова поверх песни Doja Cat17.
— Винсент, я…
— Дружище!
Вся храбрость мгновенно улетучивается.
По другую сторону барной стойки стоит баскетболист. Он такой же высокий, как и Винсент, около семи футов ростом, плюс-минус дюйм, но щеки кругленькие и лицо определенно мальчишеское. Думаю, он первокурсник. Хотя не совсем уверена, потому что больше была сосредоточена на Винсенте и парнях, которых видела в Starbucks.
Мускулы на челюсти Винсента дергаются — единственный признак того, что тот раздражен.
— В чем дело? — спрашивает он.
Резкий тон Винсента не переубедил парня.
— У тебя есть копия ключа от подвала? Джабари сказал, что внизу есть несколько бочонков, которые мы можем принести, — взгляд скользит мимо Винсента и останавливается на мне. — Привет, я Гриффин!
Он пытается протянуть руку через стойку для рукопожатия, но Винсент делает шаг вперед и создает человеческую стену между мной и товарищем по команде. Я мысленно радуюсь этому. Возможно, он усвоил урок.
— Ключ в моей комнате.
— Круто. Ты можешь отдать ключ от комнаты? Или сам пойдешь и заберешь его?
— Не помню, куда я его положил. Но не хочу, чтобы ты выворачивал мою спальню наизнанку. Зачем тебе вообще нужны бочонки? Здесь полно алкоголя.
— Но мы хотели устроить соревнование на бочонках, — печально говорит Гриффин.
Винсент вздыхает и поворачивается ко мне. Возникает странное чувство, что он вот-вот спросит разрешения и тут же я снова вспоминаю, что не могу владеть им.
— Иди, займись делами, — говорю я, ободряюще похлопывая его по плечу, но это оказывается просто предлогом, чтобы провести ладонью по изгибу мышцы. Я не могу вспомнить ее название, но, может, стоит пригласить его на урок анатомии.
Боже, мне действительно нужно отставить вино.
К счастью, здесь достаточно темно и Винсент не видит, как сильно я краснею.
— Ты же остаешься, верно? — спрашивает он, все еще выглядя встревоженным. — Мы
