Энни Краун
Ночная смена
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Я всегда любила библиотеки после наступления темноты.
В этой — единственной круглосуточной библиотеке Университета Клемента — может и нет мраморных полов и потолков, как в соборе, фотографий, украшающих доски в Pinterest и Instagram, но это все равно одно из моих любимых мест в кампусе.
И, несмотря на устаревшую мебель, сомнительные пятна на коврах, искусственные папоротники и стойкий запах горького кофе, есть что-то волшебное в том, как лунный свет заливает центральный атриум1 сквозь стеклянный потолок над головой, заливая в основном пустые столики далеко внизу мягким голубым сиянием.
Нет другого места, где я предпочла бы находиться в десять часов вечера в пятницу.
Конечно, помогает и оплата того, чтобы я ничего не делала.
В начале смены я обошла второй и третий этажи, собирая разбросанные книги, что заняло всего пятнадцать минут. Теперь же закуталась в большой вязаный кардиган и сижу за кассой. Или стойкой регистрации, как люблю говорить.
Сейчас конец октября — как раз миновал обычный ажиотаж на промежуточных экзаменах, так что в зале осталось несколько человек, все еще сидящих за столиками в атриуме: пять или шесть студентов, которые, похоже, глубоко погружены в ноутбуки; группа девушек, в данный момент собирающих вещи, чтобы уйти, и паренёк, ходящий взад-вперед перед одним из компьютеров и старым принтером, который, похоже, никогда не печатает желаемое, особенно с первой попытки.
Скоро библиотека превратится в город-призрак, хотя снаружи кампус кишит студентами. Некоторые из них возвращаются в общежития с вечерних занятий, но большинство покидают тренировки или матчи в поисках вечеринок. Пьяный смех и крики эхом разносятся по двору и проникают сквозь стеклянные входные двери библиотеки. Я наблюдаю, как они, спотыкаясь, проходят мимо, заглядывая в окна, с отстранённым любопытством разглядывая меня за кассой, как будто я выставочный экспонат, животное в вольере.
Иногда и сама не могу понять, кто я — посетитель или животное в неволе.
Возможно, должна чувствовать себя одинокой во время долгих и тихих ночных смен, но это не так. Не тогда, когда я окружена книгами. И определенно не тогда, когда остальная часть моей жизни кажется такой громкой, яркой и неизбежно беспокойной.
Кроме того, я не совсем одинока. У меня есть Марджи, научный руководитель и постоянный ночной библиотекарь в Клементе, которая, как по команде, появляется рядом и бросает стопку увесистых фолиантов2 на стол. Марджи, может, и на фут ниже меня и в три раза старше, но у нее сильные руки и серьезный настрой сержанта по строевой подготовке.
— Это было на полу возле ящика для сбора вещей, — говорит она. — Очевидно, складывать их обратно на полку слишком большая работа.
— Худшее качество в людях. Давай, я запишу их.
Стойка выдачи достаточно длинная, чтобы вместить пять станций для обработки чеков и возвратов. В течение дня достаточно студентов-работников, чтобы обслужить весь стол, но сегодня вечером здесь только я и Марджи.
Я загружаю компьютер, чтобы войти в систему ведения записей библиотеки, вздыхаю и подпираю подбородок ладонью, когда он выдает ужасный экран загрузки. Университет Клемента может располагать фондом в миллиард долларов, но беспроводная сеть заведомо ненадежна.
Девушки из атриума, наконец, проходят мимо стойки по пути к дверям, некоторые из них останавливаются рядом, чтобы выбросить пустые кофейные чашки в мусорное ведро. Я улавливаю обрывки их разговора.
— …Профессор хочет, чтобы мы прочитали всю книгу к понедельнику.
— Да ладно, ты всегда можешь пропустить занятие.
— Вот черт, телефон разрядился.
— Ребята, Джорджия только что написала. Говорит, дома у баскетбольной команды вечеринка. Пойдем туда? У них есть текила.
— Разве им можно устраивать вечеринки так близко к началу сезона?
— Ага, это типа, совершенно секретно. Только по приглашениям. У меня, возможно, еще есть немного чейзера3 в…
— Серьезно, могу я одолжить у кого-нибудь зарядку?
Дверь за девушками захлопывается, их приглушенные голоса затихают, пока снова не становится тихо. Взгляд скользит от экрана загрузки передо мной к телефону. Если баскетбольная команда устраивает тайную вечеринку, то именно там Харпер и Нина — мои соседки по комнате. А это, в свою очередь, означает, что я наверняка получу несколько пьяных сообщений в течение следующих нескольких часов.
Мы трое были неразлучны с тех пор, как поселились в трехместном номере в общежитии для первокурсников. Теперь, когда стали юниорами, научились уважать различия друг друга.
Харпер терпеть не может театральные постановки или обсуждения структуры из трех актов.
Нина терпеть не может все, что связано с одеждой для тренировок и противостоянием толпе потных тел в тренажерном зале Клемента.
А я терпеть не могу студенческие вечеринки — слишком много людей, чуть теплое пиво, дерьмовая музыка, играющая на разрывающей барабанные перепонки громкости. Итак, по пятницам, пока Харпер и Нина гуляют и напиваются, я работаю в ночную смену в библиотеке и получаю несколько часов тишины и покоя.
Идеально.
Как только я перехожу через экран загрузки в систему учета библиотеки, требуется всего пять минут, чтобы обработать стопку возвратов, которые дала Марджи. Поскольку на повестке дня больше ничего нет, я отодвигаю стул и тянусь за рюкзаком. В нем все то, что я обычно беру на ночную смену: полная фляжка с водой, ремешок с ключами от квартиры и копией ключа от входной двери библиотеки, пластиковый пакет с разнообразными закусками (на случай, если торговый автомат у лифтов снова выйдет из строя) и — самое главное — книга.
Бросив последний взгляд на атриум, чтобы убедиться, что никто не смотрит, я осторожно достаю «Принцессу мафии» из глубин рюкзака.
Обложка унизительна. Не знаю, кто принял решение размещать обнаженные мужские торсы в любовных романах, но есть тайное подозрение, что какой-то крупный специалист по маркетингу хотел пристыдить меня и заставить купить электронную читалку, чтобы меня не видели с этим в руках на публике.
Лицо вспыхивает, когда я открываю книгу на закладке, стараясь игнорировать обложку, и погружаюсь обратно в третью главу еще одной истории о девушке, увлекающейся книгами и задумчивом, умном альфа-самце, который ее обожает.
Соседи по комнате называют меня безнадежным романтиком. И я позволяю им это. Подобное приятнее, чем когда тебя называют одиноким отшельником.
— Кендалл, — я вздрагиваю и кладу книгу на колени, пряча ее под стол. Марджи стоит между мной и входными дверями, слишком занятая перебиранием связки ключей, чтобы заметить, как неуклюже выглядят мои руки и
