в лесную глушь. Да и возможность искупаться в такую погоду как нельзя кстати. Интересно, а бывают хтони с рыбьей формой? Как они переносят жару?
Сначала Лютый думал поехать с Гором – а проснувшись в неожиданно поганом настроении, пожалел, что вообще ввязался в эту затею с пляжем. Хотел отписаться: «Давайте без меня», завернуться с головой в пододеяльник (в одеяло – жа-арко) и лежать так до вечера. Но слишком хорошо знал, что потом до вечера же будет жалеть, что не поехал.
Поэтому Лютый поднял себя с кровати, умыл, накормил завтраком, вручил собранную вечером сумку, усадил в электричку, воткнул наушники – и всего через десять минут рассматривания города, проносящегося за окном, его отпустило.
Как же хорошо быть в контакте с собой.
К станции Лютый подъезжает живой и радостный; уточняет у Вика: «Где вас искать?» – и, получив в ответ: «Да сразу у входа, не промахнешься», больше не отвлекается на телефон. Только на фотоаппарат.
Вот ягоды черники у самой дороги, удивительно, что никто не сорвал. Вот осколок зеленого стекла вкопан в песок; может, если лечь и повернуться под хитрым углом… о, да, отличный кадр. Вот листва качается на ветру – в целом ничего интересного, но можно приберечь для мультиэкспозиции; научиться бы делать с ней действительно классные штуки!..
Перед входом на пляж Лютый колеблется, не спрятать ли камеру, но отмахивается: ай, ладно, придется однажды признаться! Пусть это «однажды» случится сегодня.
Фотоаппарат Лютый взял в руки четыре месяца назад и с тех пор рассказал о новом увлечении только Тори – ну и родителям, потому что привык ничего от них не скрывать. Вику и Лии он доверяет не меньше, но… вдруг они попросят сфотографировать? Они наверняка уверены в своей внешности и не против ее запечатлеть, пускай селфи почти не выкладывают. И тогда… Тогда придется краснеть, ведь он не волшебник, он только учится и преуспевает в пейзажах, а не портретах.
Лютый чувствует: проблема высосана из пальца. И Вик, и Лия знают, что всему надо учиться; и даже если они попросят – всегда можно сказать: «Мне пока не хватает навыков». Ох уж это дурацкое желание быть первоклассным специалистом в том, чем занимаешься меньше полугода!
Что ж, не прятать фотоаппарат – первый шаг к решению этой проблемы, да?
Промахнуться и правда сложно: люди и хтони, стоящие шагах в десяти от входа, притягивают не хуже маяка.
– Привет! – здоровается Вик, в плавках и в футболке – наверное, чтобы не сгореть. Несмотря на полуголый вид, выглядит он удивительно домашним. А может, как раз благодаря такому виду?..
Лия, улыбнувшись, кивает. Купальник у нее закрытый – а думал, такая точно не застесняется; и серебристый цвет поблескивает на солнце, будто рыбья чешуя.
– Здесь вода-еда, – Гор указывает на сумку-холодильник, – там кабинки для переодевания; всё, встречайте остальных, а я больше не могу. – Он оставляет очки на полотенце и широкими шагами уходит к воде.
А Вик замечает фотоаппарат, и Лютый прикусывает кончик языка: вот сейчас ка-ак!..
– Ты теперь фотограф? – в его голосе ни капли насмешки или восторженного любопытства, обычный дружеский интерес.
Лютый, помедлив, кивает:
– Пытаюсь. Точнее, учусь.
– Уверен, что у тебя отлично получается.
Обаятельная улыбка – и все, никакой просьбы сфотографироваться. Вик снова оказался не таким уж невыносимым и самовлюбленным зазнайкой; пора бы привыкнуть, а?
Выдохнув: ну вот, теперь нестрашно и в офисе с фотоаппаратом появиться, – Лютый замечает краем глаза двух девушек. Одну – с салатовыми волосами и сплошной черной татуировкой на предплечье – он точно не знает, а вот вторая… Да, она выглядит смутно знакомой. Не хтонь, человек; может, ездил на заказ?
Сейчас и выяснит.
Развернувшись, он протягивает руку:
– Привет, я Лютый.
– Варя, – здоровается первая девушка. И вдруг подмигивает: – А я тебя знаю.
Погодите, откуда? Она хтонь, то есть явно работает в агентстве; а Лютый на других точках не бывал, и стажеры к ним давно не приходили. Или…
Всмотревшись в лицо второй девушки, он вспоминает: Рита, заказ с просьбой подсказать, как признаться в симпатии хтони. Забавная встреча.
– Помню твой заказ. Все прошло хорошо?
– Более чем, – улыбается Рита.
Значит, не зря нагло жевал вафельный торт!
Варя и Рита уходят, почти убегают к воде, а со спины окликают:
– Ты Лютый, да?
Лютый, обернувшись, хмурится: да что за день, его все знают, а он – никого! И этого парня – желтоглазую сову – он точно видит впервые.
– Я Олег. Слушай… – В нем смешиваются ужас, сочувствие и любопытство. – Это же тебя чуть не убили сектанты?
«Они хотя бы в мое прошлое не лезли», – мысленно огрызается Лютый. Кажется, дурное настроение отступило не окончательно; но как успокоиться, если…
Если даже тогда, в октябре, никто не сочувствовал, потому что Лютый попросил: «Не надо ни жалеть меня, ни пытаться разделить со мной этот опыт». И никто не обсуждал с ним случившееся, кроме Тори, Вика и полицейских. Было – и было; что ж теперь, до конца жизни сидеть в болоте из страха и воспоминаний?
Этот Олег – он, наверное, новенький? Услышал про сектантов, запомнил имена – и полез, ведомый любопытством. А ведь, согласно известному выражению, лезть следовало Варе, а не ему; тем более что у нее нос о-го-го!
– Знаешь, – сдержанно отвечает Лютый, – вообще-то я еще отлично пью чай. И мне гораздо приятнее, когда меня запоминают из-за этого.
И, не дожидаясь ни возмущений, ни извинений, быстрым шагом отходит в сторону и разворачивает пляжный коврик. Пожалуй, для начала он пофотографирует окрестности, желательно – в одиночестве, чтобы больше ни с кем не сцепиться.
К счастью, фотографировать тут можно хоть целый день.
Спустя несколько красивых ракушек и измученных жарой деревьев Лютого находит Тори – без очков, мокрая и веселая, словно всю жизнь занималась тем, что храбро ездила на пляж с полузнакомыми людьми. Ему-то неловко, а уж ей должно быть!..
– Тут так здорово! Я так рада, что решилась и поехала!
– Угу, – мрачно кивает Лютый. Опомнившись (она-то при чем?), стряхивает остатки дурного настроения, как собака – воду, и улыбается: – Хорошо, что тебе хорошо.
– Пойдем с нами! Маша привезла мяч, мы там с Гором играем.
С Гором она играет, вы поглядите… «А ведь я помню, какой испуганной и зажатой девочкой ты была», – хмыкает Лютый.
И конечно, не может отказать.
Жила бы Тори с родителями – ни за что бы не поехала на пляж. А когда никто не гундит над ухом, повторяя, какая это дурацкая идея, – почему бы не поехать? Особенно на машине, чтобы наверняка не заблудиться.
Про электричку Тори тоже узнала – на случай если разонравится и захочется сбежать пораньше: так-то Гор обещал довезти до офиса или ближайшей станции метро. Была готова умирать от ужаса, когда увидит коллег – подтянутых, спортивных, невероятно красивых. А оказалось, что они… просто люди, с обычными человеческими телами; и, более того, никакого особенного внимания они на эти тела не обращают.
Поэтому, недолго думая, Тори переодевается, оставляет в сумке очки и идет купаться. Как долго уже родители не предлагали съездить к морю? Когда она последний раз строила замки из мокрого песка рядом с шелестящими волнами? Лет, наверное, в десять – или еще раньше?
В воде ее догоняет Маша – оператор с северной точки, с которой они болтали по пути. Больше в машине никого не было («Никто не хочет видеть начальство в выходной», – пошутил Гор), и они чудесно доехали втроем.
– Можно с тобой? Или ты любишь одна?
– Я не знаю, – признаётся Тори. – Никогда не ездила на пляж с друзьями. Но думаю, что не буду против.
И осознаёт: надо же, есть те, про кого она совершенно спокойно, не задумываясь, может сказать «друзья».
Сначала они просто плавают вдоль берега, благо людей почти нет, мешать некому. Тори не решается погружаться с головой, хотя очки оставила в сумке и могла бы рискнуть. А вот Маша ныряет и достает то ракушку, то камни, то просто охапку песка, чтобы разжать пальцы у самой поверхности воды и смотреть, как он струйками утекает обратно на дно.
Ее волосы, даже мокрые, остаются кудрявыми. А будь она хтонью – наверняка была бы дельфином.
Потом Маша приносит надувной мяч, в какой-то момент к ним присоединяется Гор – такой же нестрашный, как в машине, даром что начальник; а заметив на берегу Лютого, Тори и его затаскивает в воду.
Когда-то о таком летнем отдыхе можно было только мечтать.
А уж такая работа могла только присниться, не иначе.
Прекрасную идею придумал Вик – взять и вывезти агентство на пляж. Все, конечно, не поехали, оно и неудивительно: в плюс тридцать хочется лежать на мокрой простыне, а не тащиться за город, пускай даже ради пляжа. Но десять человек – это уже о-го-го.
Жаль, сам не сообразил такое провернуть; поэтому год назад они с Валерией нагло ездили на пляж вдвоем.
Сегодня Валерия осталась дома с вентилятором и коробкой мороженого: во время беременности только по жаре таскаться. «Надеюсь, – думает Гор, – ей хорошо так же, как мне». И зарывается ногами
