летчику, офицеру и тому подобное, – к тому же при молодой капризной жене, деньги не нужны?
– Что ж ему, не хватает оклада?
– А ты припомни, голова садовая, ведь Сорокин говорил: у Тихонова по службе беда, от серьезной работы отстранен и отправлен на рабочую ставку.
– И что?
– А то, что вот тебе еще фактик – снова бесплатно. Нужда у него в деньгах крайняя. Его отстранили, ставку он имеет как рабочий, без доплат и надбавок.
– Он же летчик-испытатель! Кандидат наук!
– Пусть хоть доктор. Можешь сам в министерстве справиться: нет положения о летчиках-испытателях, они по сути получают как инженеры. А теперь он как бы рабочий, и не вправе ни персональные надбавки к окладу получать, ни, будучи кандидатом, двоечников в институтах учить. Соображаешь?
– Более или менее.
– Деньги нужны. А мало б-у «Победа», пусть без документов, потянет как минимум тысяч на десять, плюс сумма страховки – сам видишь какая. Мотив?
– Мотив, – вздохнул лейтенант, – хотя картинка препоганая. К тому же смущает Мурочка. На такое дело посылать ее? Ведь, по его же словам, она очень плохой водитель, судя по очкам – близорукая, да и нервная.
– Ну, хлебнет для храбрости – полегчает, – Саныч поднял палец: – И это не намек, а предположение. Представь, что за рулем неведомой машины была она, при этом муж в ней души не чает. А приятель его Золотницкий тоже как-то заинтересован, друг семьи все-таки.
– Зачем же ей тащиться кататься на якобы угнанной машине, сбивать людей?
– Этого я не знаю, – признал Остапчук, – но если как бы посадить ее за руль, то многое объясняется – и «эмка» вместо «Победы», и перекур под дождем в нужное время. Ну-с?
Акимов, обмозговав услышанное, был вынужден признать, что да, складно. И все-таки…
– Версия, Ваня, в голове не укладывается. Уважаемые люди. И Тихонова – баба препротивная, спору нет, но сразу убийца?
Иван Саныч напомнил:
– Пока нет, Пожарский жив.
– Но раз так, если она была выпивши, то как же быстро пришла в себя и несколько секунд спустя легко объехала Кольку? А ведь он выскочил неожиданно, наперерез. Странная избирательность реакции.
– Весьма, – согласился Иван Саныч, – жаль, что Колька не видел водителя.
– Представь, утверждает, что видел, – вздохнул Акимов. – И утверждает, что это баба в белом, с вот таким, – он показал пальцами треугольник, от плеч к груди, – воротом.
– Ну? – радостно переспросил Остапчук, с удовлетворением откинулся на спинку стула, покрутил большими пальцами. – Ты Мурочку видел в тот день, не в белой ли блузке она была?
– В белой, – признал Сергей, – темный дождевик у нее был, с красной подложкой, а под ним – белая блуза. И какая-то она больно чистая и сухая была, хотя утверждала, что только-только на электричке приехала. А ведь и ливень был, и грязь. И, что странно, никто ее и не видел по пути со станции.
Помолчали, подумали.
– Вроде бы все сходится, а? – спросил наконец Остапчук.
– Прямо по резьбе ключ.
Однако Саныч теперь снова был чем-то недоволен:
– Вот-вот, в точности сходится. До такой степени, что даже мне странно, а я, как ты верно заметил, большой любитель под фонарем искать. – И он стих, покачав головой.
– Я, сказать правду, запутался, – признался Акимов. – Делать-то что предлагаешь, никак в толк не возьму.
– А что я предлагаю? Исполнять распоряжение старшего по званию, то есть – искать серую «Победу», госномер ЭЗ 35–87.
– И все остальное – побоку?
– Именно. И вообще, что-то тут нечисто. Как будто специально кто за нос водит. И пусть я со своей колокольни сужу, но знаю, как бывает, когда подставляют пустышку. И на нашем, кухонном уровне такое сплошь и рядом случается, а что там творится, где сплошные полковники и генералы? Печенкой чую, что стоит за всей этой ситуацией некая гадюка и подставляет нам пешки – чтобы, значит, мы за ними гонялись, а она преспокойно свои дела делала.
И Остапчук, отмахнувшись, разлил еще по «наперстку».
И, как только и эти граммы попали по назначению, в дверь постучался нежданный и довольно грязный посетитель. Причем за плечом у него возилась и попискивала еще фигура, тоже не слишком чистая.
– Хорош, – искренне похвалил Акимов, предварительно поморгав, чтобы убедиться, что эта комичная фигура ему не чудится от огорчения.
– А чего? – хладнокровно спросил Андрюха Пельмень. – Я по делу.
– По какому?
– Я на берегу, где церковь, машину нашел.
Остапчук и Акимов переглянулись, сержант пришел в себя первым:
– Заходи, заходи, ты что это, сырой весь? Погреешься? – И, налив, радушно протянул «наперсток».
Андрюха потянулся, собираясь отведать с удовольствием, но одумался, скосив глаза в сторону:
– Не, не надо.
В кабинет из коридора проникла чумазая Анастасия Латышева, ударница, стахановец, комсомолка, активистка… Выглядела она непарадно, не как на фото в газете: подол сырой, ноги босые и грязные, глазища вытаращенные. Выпалила:
– Товарищи, там машина утопла!
– Ай-ай. И с чего бы это она утопла? – удивился Остапчук.
Акимов же взял ключи от мотоцикла:
– Поехали посмотрим. Товарищ сержант, товарищ Рубцов – вы со мной, а ты, Анастасия…
– И я с вами, – твердо заявила она.
Пельмень отрезал:
– Нет. И так увязалась ни к чему. К тому же это мотоцикл, не автобус. Тут сиди или вали домой.
Странное дело: Тоська и не подумала обижаться на такое наглое обращение, а мирно сообщила:
– Нет мест? Ну и на плоту доберусь, ничего, – и умчалась.
Глава 9
По дороге на место находки – песчаный берег у церкви, которую начали было восстанавливать, но помешали жизненные обстоятельства, – Пельмень, перекрикивая ветер, вкратце поведал, что стряслось.
– Поплыли на рыбалку, на остров. Ближе к утру Тоська толкает: кто-то приехал. Я спросонья не понял, думаю – блажит дура, а потом глядь, торчит крыша машины над водой.
Остапчук, сидевший по-барски, в коляске, спросил:
– Полез, посмотрел, что за машина?
– «Победа», свежая, серая, номер черный, ЭЗ 35–87. Сейчас сами все увидите.
Сержант от удовольствия шлепнул по колену:
– Ну вот! И бросили в укромном месте.
Акимов, пользуясь тем, что за рулем, промолчал.
Промчались по полю, потом по кладбищу, выскочили на песчаный пляж, который то ли террасками, то ли тарелочками, плавно спускался в озеро. Вот, как и сообщил Пельмень, торчит над водой крыша. Машина съехала под воду довольно глубоко.
– Серега, глянь: блестит, прям серебро, – усмехнулся Саныч. – Ну вот и нашлась наша «Победа». Что, Андрюха, залезал в нее?
– Внутрь побоялся, – признался Пельмень, – а вокруг походил, полюбопытствовал.
– Мертвяков нет? – натянуто пошутил Акимов. Эти места славились своим «умением» поставлять трупы.
– Не-а. Ну мы
