то бросить в укромном уголке машину, задами-огородами вернуться на дачку, мужу поплакаться, товарища подговорить лжесвидетельствовать. И всем вместе сделать вид, что ничего не было. Похоже на правду?
– Тьфу ты, пропасть.
– Вот тебе и тьфу. Где эта Мурочка, что б ей ни дна ни покрышки, в момент происшествия была? Ведь не дома?
– Нет.
– Вот. Это я тебе к тому, что может получиться целый заговор. Из простого наезда по пьянке может что угодно последовать. И, что самое главное, никому веры нет, ведь у каждого свой интерес. Что скажешь?
– Скажу, что ты, когда в сердцах, черт знает что наговорить можешь. Слушать боязно.
– Так и не слушай, – огрызнулся Остапчук, – лучше вот, щелкай зубами. Тещенька особо наказала тебя подкормить.
Явившийся Сорокин прошел мимо кабинета подчиненных, походя, поворчал:
– И снова средь бела дня луком да чесночком закусывают. Что за пагубная привычка? Придут граждане – а тут амбре.
Остапчук пояснил:
– Я так понимаю, товарищ капитан, если у человека важное дело, он совершенно спокойно отнесется к запахам. А если нет, то нечего шастать, нюхать почем зря.
– Ничего, так, предварительная фильтрация, – похвалило командование. – Акимов, дожевывай, и прошу ко мне в кабинет.
* * *
– Что у тебя с машинками? Докладывай.
Акимов подчинился:
– Признаться, без особых результатов. Машины нужных расцветок с подходящими комбинациями цифр орудовцами не найдены. Все зарегистрированные автомобили Москвы с различными комбинациями цифр я проверил.
– Все ли?
– Так точно.
– А в Московской области?
– Сегодня сделал запрос, записал несколько адресов.
– Покажи.
Некоторое время капитан изучал список, размышляя, потом, дернув щекой, скомандовал:
– Отставить.
– Что отставить?
– Разработку. Не горит.
Акимов решил – в ушах звенит от усталости и разговоров, потому перепросил.
– Не горит, – повторил капитан.
– Да как же так, Николай Николаевич? Как отставить? Человек пострадал.
Неузнаваемый Сорокин опустил глаз, зло произнес:
– За дурость свою пострадал, распущенность. Из Склифа сообщили результаты: в крови полно спирту. Конечно, если бы не это, может, и не было бы его в живых вовсе.
– Откуда же…
– С вечера пятницы. В точности, как предположил старший муровской опергруппы. Которому ты, к слову, нахамил, не обеспечив охрану места происшествия, сославшись на погоду. Вот копия его рапорта.
Акимов и глядеть не стал, уж больно возмутительные вещи говорились.
– Да он болван.
– И пусть. Он капитан, а ты лейтенант.
– Вы тоже капитан.
– Не с Петровки.
– Всем известно, что Игорь наглухо завязал.
– Кому – всем? – прицепился Сорокин. – Кто эти все? Пожарский появляется только на выходные, чем он там, у себя занимается – тебе что же, известно?
– Нет, но можно запросить характеристики с места работы, из общежития на Бахметьевской.
– Запроси. А пока какого лешего ты мне рассказываешь, что тебе что-то «известно»?
Помолчав и как бы чуть остынув, капитан продолжил, по-прежнему глядя в сторону, точно ему было противно смотреть на подчиненного:
– В общем, вырисовывается обоюдная вина и некрасивая ситуация. – Он сверился со своими бумажками, в которых пес знает что было понаписано, добавил: – Пострадал к тому же при переходе в неположенном месте.
– Ну это-то к чему! Там разметки никакой нет, только-только дорогу оборудовали!
– Прекратить анархию! – вдруг рявкнул Сорокин. – Что за пререкания? Кумовство разводите, товарищ лейтенант? Благоволите выполнять распоряжение непосредственного руководства!
О, это край. Раз руководство перешло на старорежимные слова – пощады не жди. Акимов, побелев, отчеканил:
– Виноват, товарищ капитан.
– Итак, жду доклада о том, как обстоят дела по угнанной машине товарища Тихонова.
Сергей отрапортовал:
– Никак, товарищ капитан. Поскольку я занимался поиском автомобиля, совершившего наезд на товарища Пожарского.
– И план поисков не разработан.
– Никак нет.
– Так идите и шевелите мозгами. В кратчайшие сроки ожидаю результатов. Свободны.
Оплеванный, Акимов вышел. Увидев его, Остапчук, который сам же и настропалил на бунт, проникся сочувствием:
– Получил нагоняй ни за что. Серега, пес с ним, не бери в голову, иди, есть чем утешиться.
Символическая доза тещенькиной самогонки с куском сала оказали своеобычное оживляющее действие. Лейтенант ожил и разгорячился:
– Да, главное, с чего, с чего отставить-то? Пострадавший Игорь Пожарский ведь не чужой человек, лично и хорошо знакомый! Черт одноглазый, сам не раз за него впрягался, а тут на́ тебе!
– Делают его крайним, что пьянчуга и сам виноват, – заверил Остапчук, – и мы вместе с ним, нас и бить.
– Еще немного – и выяснится, что Игорь сам под колеса полез.
С непонятным удовлетворением Саныч отметил:
– Что и требовалось доказать. И помяни мое слово – все потому, что не без Тихоновых тут.
– Саныч, опять туда же?
– Туда не туда – это как знать, а я вот вопрос тебе задам, простенький. Скажи-ка, если бы ливень шел, – ты сам бы поперся на балкончик перекурить? Да еще на своей собственной даче, в отсутствие бабы, то есть даже некому разныться, что от дыма голова болит.
– Я бы? Не пошел.
– А они вот пошли, и в аккурат тогда, когда надо было увидеть машину, сбившую Игоря.
Помявшись, Остапчук добавил.
– Ладно, и тебе скажу. Может, и пустышка, а может, и нет. Раз ты у нас «Победой» занимаешься, тебе и выводы делать. В день пропажи машины, по сообщению надежных людей, на толкучке эта Мура сперва о чем-то договаривалась с неким посторонним человеком, а далее вела переговоры с перекупщицей насчет того, нет ли у нее покупателя на подержанную машину без документов.
– Ничего себе, – удивился Акимов. – А кто эти надежные люди?
– Маслов и Милочка.
– Эти – да, надежные?
– Ну-ну, – протянул сержант, – и очень даже. Когда у самого совесть нечиста, в других кривизну тотчас замечаешь.
– Тонкое наблюдение, – одобрил Сергей. – Стало быть, нас с нашими версиями пора давно прислонить к стенке.
– А вот если не зубоскалить, то показательная черточка. По глупому предлогу дамочка расплевалась с мужем, а избавившись от него, шныряет невесть с кем, а потом и со скупщицей краденого. И вот, машина пропадает.
– Звучит, – признал Акимов, – теперь я вопрос тебе задам: как вот это, – он изобразил нечто с носом и кудряшками, – могло машину завести, если ключи были у мужа? Зубами провода зажимая?
– Этого я не ведаю. И все равно: сами у себя машины нередко угоняют.
– Зачем?
– Разные могут быть причины, – туманно заметил Остапчук. – А я вот какую справочку раздобыл в Госстрахе. Делюсь с тобой чисто по дружбе.
Содержание бумаги до Акимова дошло, и оно было весьма интересно.
– Это чего, «Победа» Тихонова была застрахована от угона?
– Именно так.
– Но это уже слишком, – серьезно заметил Акимов, – офицеру, летчику-испытателю, досрочно освобожденному – и разводить страховое мошенничество? Зачем?
– А по-твоему, всему этому –
