у него тоже не вышло бы. Так что я все же ухитрилась сама выйти в это странное изломанное измерение. Без помощи Сида.
Помогли мне в этом… города. Я быстро шагала, опустив глаза и не глядя по сторонам, пытаясь представить, что иду по собственноручно нарисованному коридору, в странном доме странного города, придуманного мной. Проводила в уме линии, разворачивала проекции, подвешивала на потолок вместо люстр хрустальных пауков, а возле входа в филармонию, который уже давно остался позади, представила двух мантикор. Их скорпионьи хвосты очень подходили сейчас к моему настроению.
Меня бросало то в жар, то в холод, как будто в крови разливалась отрава. Мне хотелось… то ли новой судьбы, то ли нового мира для жизни, то ли… Я прищурилась, вспоминая Сида. Его насмешливый и самодовольный взгляд, высокие скулы и то, как он обнимал меня при первой встрече. Его зазеркальную инаковость, его заботу и то, что он буквально поймал меня за руку на самом краю. На краю отчаяния. Не представляла – и даже представлять себе не хотела, – что бы я делала тут, прилетев в Красноярск без него.
Никогда не узнала бы про «Черный иней».
Вот это уж точно.
Дверь в кабинет директрисы как будто сама нашла меня, стоило подумать, что я готова к разговору. Я даже не успела подумать о том, как сложно будет ее отыскать, и вот же она. Минут пять я стояла на пороге, то поднимая сжатый кулак, то опуская, не решаясь постучать. Мне никогда не нравились кабинеты начальства. Никогда не нравились разговоры не по протоколу. Но время шло, скоро здесь должен был появиться Сид, а я боялась, что игру в намеки против двух противников проиграю. Так что нужно пользоваться случаем, пока Элина одна.
– Заходи, – сказала она мне, не поднимая взгляда от бумаг на столе. Теперь в кабинете было кресло для посетителей, большое, кожаное, блестящее, и еще огромный диван, и даже пара пуфиков, чтобы устраивать на них уставшие ноги. Но я дошла до центра ковра и застыла там, как накануне. – Решила?
– Пока нет. Я хотела спросить… Почему Сид не сказал мне сразу, что я могу учиться у вас?
– Почему бы тебе не спросить его самого? – Элина Владимировна покачала головой из стороны в сторону завораживающим змеиным движением. – Здесь и сейчас… то есть иногда он мой подчиненный, но конечное решение о том, звать будущего студента или нет, принимает он сам.
– Но вы же сами сказали мне…
– Мне показалось, что тебе это по плечу, – Элина улыбнулась. – Обычно я знакомлюсь с нашими учениками в день подписания договора. С тобой получилось чуть иначе. И то, что я тебе сказала… Считай это персональным приглашением.
– Зачем это вам?
– Думаю, так будет лучше.
– Кому?
Выражение лица у директрисы не изменилось, но я поняла, что задала правильный вопрос. Лучше будет точно не мне. Возможно, ей. Или академии в целом. Или Сиду…
– Всем, – сказала она. После крохотной паузы.
– Хорошо, – я опустила глаза и посмотрела на узор ковра, который перетекал и переливался, медленно меняясь прямо под ногами. Это слегка сводило с ума. – А если вы заберете у меня черноту из души и я уйду… То смогу потом передумать и вернуться?
– Нет, конечно, – Элина щелкнула по столу длинным ногтем, а потом провела черту, будто отсекая меня от себя. – Более того. Ты чисто физически больше не сможешь проникать в этот срез реальности. Он закроется для тебя навсегда. Через пару недель ты будешь считать все это… дурным сном. Но так ведь безопасней и спокойней жить, верно? – она усмехнулась и откинулась на спинку стула.
– Вас… – я хотела спросить, «вас и Сида», но почему-то осеклась в последний момент. – Вас я тоже буду считать дурным сном?
– Лично об этом позабочусь, – кивнула она. – Сиэннейда, кстати, ты тоже вряд ли когда-нибудь еще увидишь.
– Понятно, – ответила я и медленно выдохнула. Сердце стукнуло один раз. Второй. Третий. Кажется, так отмеряют время в особенно ответственные моменты в фильмах? Никогда не думала, что сама буду считать – «четыре… пять…» – понимая, что у меня осталось совсем мало времени, совсем чуть-чуть, чтобы решить… Что? Задачу, всех условий которой я не знаю?
Почувствовав еле уловимое движение воздуха за спиной, я оглянулась и увидела в дверях фиолетовоглазого. Он вопросительно поднял бровь и посмотрел сначала на директрису, потом на меня. Мол, о чем это вы тут без меня разговариваете, а?
– Проходи, – сказала Элина.
И, глядя на то, как Сид улыбается мне, подходя все ближе и ближе, я сорвалась. Все-таки упала за край. Может, мне надоело держать себя в руках и сдерживаться. Не, не, не… Не перечить, не выпускать эмоции наружу, не надеяться ни на что. Может, хотелось почувствовать себя «живой»… как тем самым людям, что используют для этого адреналиновые хобби. Может… В чем-то я пока не готова была признаться даже самой себе.
– Ну что? – спросил Сид. – Убираем тьму – и по домам?
– Подожди, – я виновато улыбнулась. – А можно мне сначала почитать договор… на учебу?
Глава 5. Палатки и пирожки
Не знаю, чего я ожидала.
Свитка с сияющими буквами, который надо было подписывать кровью?
Белых-белых фраз на черном-черном пергаменте?
Висящего в воздухе призрачного послания, клубящегося дымом?
Нет, нет и еще раз нет. На стол передо мной лег лист с распечатанным текстом и чуть кривыми полями, как будто стопку бумаги криво засунули в принтер и забыли поправить.
Да и содержание было под стать форме.
Вместо грозящего всеми карами ада свода драконовских ограничений и установок я читала довольно скучный, стандартный текст в духе правил противопожарной безопасности. От текстов подобного рода уже к началу второго абзаца скулы начинает сводить от желания зевнуть и внимание концентрируется на чем угодно, кроме смысла. Поэтому все обычно пропускают спрятанные в конце сюрпризы, вроде «в случае, если в результате неосторожных действий студента он получает травму, в том числе несовместимую с жизнью, образовательное учреждение не несет за это ответственности» или «за пределами университета запрещено распространяться о подробностях учебного плана и прочих официальных, регламентирующих программу документов». Однако для меня эти пункты не стали сюрпризом, поэтому шокированной я себя не чувствовала.
Гораздо большей неожиданностью стало выражение лица Сида. Я думала, что он будет огорчен или разочарован, разозлится или будет пытаться меня отговорить… Даже мгновенно придумала пару импровизированных отговорок. Однако эльф сморщился, как будто откусил от слишком кислого яблока, отошел в сторону, прислонился спиной к шкафу
