и Элина разговаривают так, как будто играют. Кошки с мышкой. Слова вроде все русские, а общая картинка не складывается.
В тот момент, когда я упомянула Элину, девушки ощутимо расслабились. Выдохнули. Исчезло ощущение, что они сейчас вскочат с места и убегут.
– Элина Владимировна? – на всякий случай уточнила Даша. – Директриса?
– Она самая.
– Ну тогда… наверно, ничего страшного, если мы поговорим. – Даша взяла со стола несколько зубочисток и принялась строить из них маленький колодец. – Она тебе про универ рассказывала… в целом?
– Сказала, что там учат полезным вещам. Интересным. А еще по ходу дела можно… хм, стрессануть. Или даже умереть. Хотя это уже Сид добавил.
– Сид – это кто?
– Высокий такой. Черноволосый, – тут я зависла, пытаясь подобрать слова, чтобы описать человеческими словами нечеловеческую внешность. Потому что получалось слишком банально. Не так. – О! И у него глаза фиолетовые. И… любит зеркала.
– А, Сиэннейд, – кивнула Даша. Точно, так же его называла директриса, но это нездешнее имя тут же вылетело у меня из головы, как только мы вышли из филармонии. И только теперь вспомнилось. – Значит, фейри.
То ли спросила.
То ли уточнила.
– Видимо, да, – я пожала плечами. Понятнее ситуация от этого знания не стала. Эльфы, фейри, чудесный народ… Хотя вон, я сама его в уме звала эльфом, пока имя не узнала. Так что логично.
– Мию и Лию тоже нашел фейри, – улыбнулась Даша. – Даэнлин. А меня – кворка.
– А может, это она нас проверяет, – задумчиво протянула Лия. Все это время она задумчиво возила вилкой по тарелке и вместо того, чтобы есть, отщипывала от пиццы кусочки корочки и выкладывала их полукругом. – Слишком как-то… легко все складывается, не кажется вам?
– Кто проверяет? – не поняла я.
– Ты. Или Элина. Или ты по ее заданию. Или…
– Так, – я не выдержала. – Знаете что. Меня бросил парень, отвалилась работа, денег почти нет, прошлая жизнь в жопе, какая-то чертовщина творится, и еще я заехала в квартиру, а там неделю назад умерла девушка, а теперь вы говорите, что я тут вас проверяю! Да если я что-то и проверяю, то свою крышу на прочность!
– Все логично в этой истории, – сочувственно кивнула Даша. – Кроме того, почему ты не поступила к нам на курс. Потому что… – она на секунду замерла, закусив губу. Лицо ее перекосилось, подбородок задрожал, и по щеке побежала слезинка. – Потому что мы все здесь такие. Понимаешь?
– Не понимаю, – ответила я. А потом подумала секунду… и зачем-то добавила: – Но очень хочу понять.
– …Потом я такая возвращаюсь из больницы, а мои вещи в прихожей стоят. В четырех коробках. Больших, правда. – Даша посмотрела на колодец из зубочисток, который в процессе рассказа вырос сантиметров на пятнадцать, оскалилась и щелкнула по нему пальцем. – И, понимаешь, я спокойненько так вызвала грузовое такси, отвезла все это к маме, там еще чай попила… с зефиркой. Потом надела любимую куртку и пошла. Куда-то, не знаю куда, просто думала: «Интересно, когда город закончится, я остановлюсь или буду дальше идти, пока не упаду?» А потом врезалась в столб.
Она показала себе на лоб:
– Видишь, шрам остался? Как у Гарри Поттера, – усмехнулась. – А когда искры из глаз сыпаться перестали, я подумала, что свихнулась, потому что рядом… – она художественно поводила руками по воздуху. – Ну, в общем, когда… если кворку увидишь, то поймешь, как я охренела.
– И дальше что? – осторожно спросила я, умолчав о том, что от услышанного тоже немного охренела. Или не немного. В каком-нибудь другом мире, с розовыми единорогами и вселенской справедливостью, таких историй и вовсе не должно было быть. О том, как муж заразил жену болезнью, которую подхватил от любовницы. А когда у жены из-за нее случился выкидыш, просто выставил ее из дома. Как ущербную. Не оправдавшую его надежд, вот.
– Дальше у жизни появился хоть какой-то смысл, – Даша пожала плечами. – Мне-то казалось, что он исчез и никогда больше не появится. Но видишь…
– …Видишь ли, учеба здесь – даже с опасными перспективами – оказалась для нас гораздо лучше серой рваной тряпки, в которую превратилось прошлое, – припечатала Лия. Лия, которой вечером накануне свадьбы жених написал, что уходит от нее к сетевой знакомой, потому что «ты что думала, незаменимая? вовсе нет!», а брошенная невеста не стала отменять запланированное путешествие на горнолыжный курорт, поехала одна, «удачно» спустилась по черной трассе и почти год провела в коме. – Одних бросили. Других подставили. Третьих разорили. И всех – предали. Ты лежишь и думаешь, где эта чертова справедливость? И тут оказывается, что она… есть. Ну, в такой вот извращенной форме.
– Видеть то, что не видят другие, – кивнула Мия, которая буквально вытащила сестру с того света, когда даже родители уже отчаялись. Сидела с ней днями и ночами. – Ходить по тропам, которые простым людям неизвестны. А главное… Не варить внутри себя всю эту злость. А тратить ее… на всякое.
– На что?
– Не скажу. Главное правило бойцовского клуба – не говорить о бойцовском клубе. Главное правило академии «Черный иней» – не посвящать в учебу посторонних.
– Интересно… – пробормотала я. И молча додумала. Интересно, почему Сид не позвал меня учиться? Я ведь и вправду была похожа на них. Почему им сразу предложили поступить… А мне – нет?
– В любом случае спасибо тебе еще раз. Огромное, – Даша положила на стол деньги. Тут хватало и на то, чтобы оплатить счет, и еще пара тысяч сверху оставалась. – Нам бежать пора, а то… Все и так фигово. Лейла и Арина были нашими кураторами, но даже с их помощью тяжело было.
– Потому что все группы по четверо, а нас – трое. Недобор на курсе.
– А уж когда они умерли… – Даша махнула рукой. – Но теперь хотя бы сможем найти их тайник с зельями.
– И спишем расчеты по практике.
– И список литературы.
– Чао!
Они разом встали и, прежде чем я успела ответить «Пока», улепетнули к дверям.
Я же медленно допила уже совсем холодный кофе, попросила счет, вышла на улицу и решительно зашагала к филармонии. Хотя до назначенного времени оставалось еще больше получаса, я поняла, что хочу кое-что проверить.
Я поняла, что у меня получилось, когда завернула за угол коридора и увидела на подоконнике горшок с каланхоэ. Потому что в нормальном мире ни один каланхоэ в здравом уме и трезвой памяти – или что там у растений в голове – не стал бы расти по диагонали из куска агатовой друзы. И держаться за собственное отражение в оконном стекле
